Александра Федоровна. Последняя русская императрица

Энтузиазм русского народа, похожий на исступление, с каждым днем возрастал, переливался через край, все хотели немедленно идти драться с немцами, и такие настроения все больше охватывали толпу, когда перед ней на балконе Зим­него появлялась императорская чета, которая обращалась к ней с горячими призывами, и приходилось долго ждать, покуда не утихнут громогласные «ура!» и хорошо известный рефрен «Боже, царя храни!».

Россия уже прощалась с первыми своими полками, ухо­дившими на фронт. Расставания были эмоциональными, но без тени отчаяния. Национальное единство народа крепло с каждым днем. Теперь в кафе, ресторанах, общественных местах не было слышно привычных разглагольствований студентов и тех, кто был постарше.

Прекратилась скрытая вредная пропаганда, мешавшая славянам действовать так, как они хотели. На вокзалах сол­даты набивались в товарные вагоны и в «телятники», кото­рые повезут их на фронт.

В каждой тесно прижавшейся локтями группе священник благословлял воинов. Все были в новенькой полевой форме. Среди них так много пылких, очень молодых, красивых людей.

Никогда еще не было такого единства между царем и на­родом. Рабочие пели, плакали, молились, эти грязные, гру­бые люди, самая революционно настроенная часть населения России на глазах превращалась в элитарную группу истинных патриотов, которые были готовы искренне положить свою жизнь за царя!

Сколько же из них вернутся, сколько останутся лежать на полях сражений?

В этой связи можно вспомнить Алексея Толстого, кото­рый писал в одном из своих произведений, — «русский на­род любил ползать на брюхе перед кем угодно, — будь то царь, Ленин или Керенский...»Это не совсем верно. Спросите сегодня толпы людей, покончивших с советским игом, — хотят ли они вновь уста­новления прежнего режима?

Но в то время, летом 1914 года, вся Россия, — стар и млад, — в едином патриотическом порыве выражали свое желание, свою исступленную готовность служить Отечеству.

Первые дни этой гигантской войны оправдывали наилуч­шие надежды, и люди в городах, и селах, и деревнях, затаив дыхание, ожидали хороших вестей с фронтов.

Генерал фон Раннекампф (несмотря на немецкую фами­лию, он был русским) вступил со своей армией в Восточную Пруссию и там с ходу овладел несколькими немецкими ук­реплениями. Он успешно продвигался дальше на Кенигс­берг.

Злобная ненависть против немцев клокотала в груди каж­дого русского. Лидеры революционеров, о которых было столько разговоров на различных собраниях, в светских са­лонах, и даже в армии, в составе делегации приехали к ве­ликому князю Николаю Николаевичу, только что назначен­ному верховным главнокомандующим, и торжественно по- клялисьему, что до тех пор, покуда не будет одержана победа над Германией, в империи не произойдет ни одного рево­люционного выступ л ения!

Какие красивые, возвышенные слова, исходящие, несо­мненно, из глубины сердца этих русских патриотов-идеали- стов, которые, однако, не понимали, что секретным оружи­ем врага, немцев, были не их вызывающие ужас снаряды, не грозные дальнобойные орудия, и даже не смертоносный газ, который они могли применить, а коварные широкомас­штабные политические маневры, тоже несущие смерть, — пропаганда раскола любыми средствами, включая шпионаж, измену, поддержку коммунистов, живущих за границей, в ссылке. Жена немецкого посла, графиня Пурталес, отличав­шаяся своим беззлобным безрассудством, проговорилась, когда прощалась со своими санкт-петербургскими друзья­ми, отправляясь с мужем на родину. Она переходила от од­ного к другому и со слезами на глазах, едва сдерживая рыда- имя, умоляла всех членов аристократических семей как мож­но скорее покинуть Россию, Она была уверена, что очень скоро Россия изведает предсмертную агонию из-за ужасной революции, А подпольная деятельность немцев, направлен­ная против России, продолжалась; ее цель была всем хоро­шо известна: любой ценой добиваться этого безумия, — уничтожения царского режима, вызывать любые беспоряд­ки, братскую междоусобицу, чтобы уже больше ничего не опасаться!

Как же министры Николая II могли полагать, что они ведут войну с благородным противником?

В Москве патриотический порыв населения не был на- стольно велик. Если петербургская молодежь, даже дворя­не со своим рыцарским духом отправлялись на передовую, то молодые московские коммерсанты предпочитали отсидеть­ся или платить большие деньги различным высокопоставлен­ным мошенникам, которые могли, используя свое влияние, направить их в медицинские части Красного Креста!

Императрица Александра, не теряя даром времени, орга­низовывала лазареты, комитеты оказания помощи нуждаю­щимся семьям. Она отказалась от всех светских развлечений, и ее близкие часто упрекали ее за то, что она нигде не пока­зывается.

Ее рабочий дет начиналсяс утренней службы в ее семей­ной церкви. В монашеском облачении сестер милосердия императрица подолгу работала вместе с двумя своими стар­шими дочерями, Ольгой и Татьяной, выполняя обязаннос­ти обычной медицинской сестры с таким же проворством и с той же скромностью.