Александра Федоровна. Последняя русская императрица

Какая злобная, безмозглая глупость! Все эти россказни, слухи и толки не могли скрыть того факта, и об этом было хорошо известно окружению Их величеств, что наследник трона уже несколько лет испытывал неистребимое влечение к этой немецкой девушке. Молодой человек был влюблен в свою невесту, он сам по своей воле ее выбрал, противопо­ставив свою к ней жаркую любовь той холодности, с кото­рой его родители воспринимали эту увлеченность.

Ну* а что испытывала Алике со своей стороны? Простые смертные часто стремятся унизить тех, кто выше их, чтобы сравнять их с собой. Так, повсюду говорили, и, прежде все­го, в этом усердствовала принцесса Радзивилл, что Алике пошла на этот брачный союз из своего непомерного тщес­лавия и усталости. Все это, конечно, злобная ложь, которая тут же пропадает, стоит лишь перейти к анализу их чувств. Алике с Николаем с раннего своего детства оказались в при­вилегированном кругу, очерченном взаимной любовью, любовью уникальной, любовью на всю жизнь, любовью, угорая принимает божественную сущность на этой Земле и кажется самым нежным дыханием Божиим!

У многих биографов Алике можно прочитать, что она, не фудучи способной в силу своей природы довольствоваться второстепенной ролью, обладала слишком большими пре­тензиями. Что же могло бы говорить в пользу такого сужде­ния в«е юные годы? Ей, конечно, льстило, что на ней оста­новил свой выбор молодой, очаровательный, влюбленный ВДее принц, предложил ей разделить с ним один из самых др&срасных тронов в мире. Что же здесь плохого? Это — вполне нормально. Ну, а какая другая девушка, окажись она на се месте, не почувствовала бы и умом и своим сердцем прелесть подобного одержанного ею триумфа? Разве она сверхчеловеком, чтобы оставаться абсолютно безраз­личной к такой чести, от такой всепоглощающей страсти, когда претендент на ее руку был даже готов отречься от пре­стола, если бы она ему отказала в его желании связать с ней свою судьбу?

Каждый день Алике присылали все новые подарки — красивые драгоценные украшения, кружева, самые прекрас­ные в мире меха,.. Русская императрица постоянно спраши­вала ее по поводу того, какое придано? она Зкелает, — по древнему русскому обычаю, приданое такой невесте дарил русский двор.

...После двух недель невообразимого счастья Николай собирался в дорогу, — нужно было возвращаться в Россию, домой. Последний вечер в Германии он провел в комнате Алике. Он в своем дневнике сделал такую запись: «Мы дол­го были вместе, она была необычайно нежна со мной... это так необычно — приходить и уходить, когда хочешь, без малейшего ограничения. Как грустно расставаться с ней, хотя бы на одну ночь...

Заперевшись в своей каюте на императорской яхте «По­лярная звезда», которая увозила его на восток, к русской сто­лице, Николай чувствовал, как его сердце переполнилось любовью и грустью. У него на пальце поблескивало обру­чальное кольцо. «Впервые в жизни я надел кольцо на палец. Мне кажется, что это смешно. Но ничего не поделаешь, ведь оно — символ обручения», — записал он в своем дневнике.

Но с приездом в столицу его путешествие не закончилось. Теперь нужно было ехать в Гатчину, чтобы рассказать все о своей поездке, о случившемся в Германии матери. Родите­ли по такому случаю созвали всех членов семьи. Царь в кос- тюме охотника обнял его. Он с рассвета охотился и даже убил утку, и не успел даже переодеться. Ему очень понравились телеграммы от Алике и королевы Виктории. После того как завтрак завершился, цесаревич увел мать в парк, чтобы там, наедине с ней, без сопровождающих, все ей подробно рас­сказать, доверить ей свои самые сокровенные чувства.

На следующий ;1,снь он должен был возвращаться в Санкт-Петербург. У него там оставались невыполненные обязательства. Вернее одно, но очень важное. Здесь следу­ет подчеркнуть, что среди неопровержимых достоинств этого молодого человека верность занимала первое место. Как и большинство молодых людей, доживших до двадца­тишестилетнего возраста (он родился 18 мая 1868 года), он познал женщину, и не одну. Он всегда был мало склонен к любовным приключениям, с детства отличался серьезнос­тью, и, вероятно, долгое время вел бы монашескую жизнь, если бы сами его воспитатели не подтолкнули его к этой авантюре.

Она произошла весной 1890 года, несомненно, кем-то подготовленная с точной целью, встреча с молодой, семнад- датилетней балериной балетной труппы императорского двора, которую звали Матильда Кшесинская. Хрупкая, ма­ленького роста очень подвижная, вся такая воздушная, с лебединой шеей, смеющимися глазками, Кшесинская ста­ла впоследствии лучшей балериной своего поколения. Мно- 1Ие даже говорили, что она — гениальная танцовщица.

Сам царь Александр III, поздравляя балерину с ее успе­хом, в своей ложе представил ее своему сыну. Пожимая ее «аленькую, как у птички лапа, ручку, он сказал ей: «Так будьте же украшением и славой русского балета».

После этого ее пригласили на ужин с императорской се­мьей.