Александра Федоровна. Последняя русская императрица

Они даже шушукались о том, что якобы великая княгиня Елизавета со своим мужем, ее шурином, великим князем Сергеем Александровичем старались сохранить над ней свое исключительное влияние, чтобы тем самым еще больше от­далить Алике от царской семьи.

Принцесса Алике, которая всего несколько дней была великой княгиней Александрой Федоровной, — этот высо­кий титул она получила сразу после ее обращения в новую веру в православной церкви, — искала дружески располо­женную к ней душу, чью-то симпатизирующую ей руку, ко­торая могла бы направлять ее по извилистой дорожке, веду­щей к трону.

Ей так хотелось бы получать добрые советы от своей свек­рови. Она даже сделала несколько шагов навстречу ей ради этого. Даже не беседуя с ней, она понимала, что эта очаро­вательная вдова, окруженная верными подругами ее двора, была слишком поглощена собственными проблемами, что­бы удостаивать еще своим вниманием и ее, Александру.

Может, поэтому Аликс-Александра составляла себе пред­взятое мнение об императорском окружении? К тому же она никогда не слыхала от этих вельмож ни одной самой малой похвалы в адрес ее жениха. А ведь им нужно было бы уже с ним считаться!

В конце концов она сама взбунтовалась против того без­различия, с которым к ней относились при дворе. Она по­клялась себе, что ее любовь к Николаю укрепит его самодер­жавную власть. И вот, наступил этот долгожданный день, 26 ноября, которого так опасался Николай, с его нестойким, склонным к колебаниям, характером.

Торжества будут краткими, как и полагалось в такой пе­риод, когда вся страна погрузилась в траур в связи со смер­тью царя.

Дворцовый протокол предусматривал одно любопытное требование: двум императрицам — новой и прежней — пред­стояло в белых платьях вместе проехать по Невскому про­спекту до Зимнего дворца.

С самого рассвета фрейлины, камеристки суетились воз­ле будущей императрицы, всячески украшали ту, которая благодаря браку возвышалась до наивысшего ранга в Импе­рии! В салон, примыкавший к ее комнате, принесли знаме­нитое «золотое зеркало», перед которым прихорашивалась каждая великая княгиня перед своей свадьбой на протяже­нии более трех веков. Допущенные к молодой брачующей- ся дамы из семьи Романовых обрядили Александру в тяже­лое старинное парадное платье из серебряной парчи, при­крепили к плечам мантию со шлейфом из золотой ткани с подкладкой из горностая.

Какую же горечь, вероятно, испытывала Мария Федоров­на, когда ей пришлось в соответствии с русским дворцовым обрядом, взять с красной подушечки сверкающую брилли­антами венчальную корону и собственными руками возло- жить ее на голову Александры!

Марии Федоровне в эту минуту казалось, — что, впрочем, и подтвердилось впоследствии, — что перед ней самозван­ка, которая лишала ее прерогатив ее высокого сана. Она прекрасно понимала, что только шумная враждебная кам­пания, развязанная против ее невестки, сможет умалить слишком опасное поклонение ей со стороны народа, и уже в первый день ее свадьбы она старалась усилить, насколько могла, антипатии к ней,..

Тем не менее они ехали в одной карете под любопытны­ми взглядами тысячеликой толпы по этой торжественной, широкой улице, где несмотря на холодную погоду стали еще ночью собираться петербуржцы, чтобы поглазеть на проезд двух государынь.

Подъехав к Зимнему дворцу, обе женщины вышли, про­шли через галереи в дворцовую церковь. Там их ждал Нико­лай в форме гусара в сапогах. Такая свежая, такая воздуш­ная, словно неземная, белокурая новая императрица держа­ла в руке зажженную свечу. В руке у молодого царя тоже горела свечка. Оба они подошли к митрополиту. Тот их со­четал таинством брака и благословил. Зазвонил колокол, первый весело звучавший колокол в этом скорбном тяжком перезвоне. Это означало, что отныне они становились пе­ред Богом мужем и женой.

Герцог Йоркский Георг писал своей жене:

♦Думаю, что Ники очень повезло, что у него такая кра­сивая и обаятельная жена, и я должен сказать, что никогда не видел двух молодыхлюдей, так любящих друг друга и бо­лее счастливых, нежели они. Я пожелал им обоим самого большого счастья, такого, какое выпало нам, — быть таки­ми счастливыми, как мы с тобой. Надеюсь, ты со мной со­гласна?» Герцог Йоркский искренне восхищался своей ку­зиной, ставшей русской императрицей, ее красотой, статью, грациозностью, но он тогда и не мог предположить, что тем самым оказывает ей медвежью услугу.

Когда новобрачные вышли из церкви, большая толпа на улице устроила им громкие овации, большая часть которых, несомненно, предназначалась новой царице, которая была в эту минуту такой взволнованной, испытывая свои возвы­шенные религиозные чувства, и она раздаривала свои ра­душные, отнюдь не заученные улыбки, в отличие от подна­торевших в этом искусстве безразличных правителей.

В сопровождении английской супружеской пары ново­брачные сразу из церкви отправились в Аничков дворец. Там жила вдовствующая императрица, которая встретила их хле­бом-солью.