Александра Федоровна. Последняя русская императрица

Александра, широко открыв глаза, глядела на величе­ственный окружающий пейзаж, не обращая внимания на этот противный дождь, который, казалось, проникал повсю­ду. Николай мирно разговаривал о будущей чудесной охоте в этих первозданных, созданных природой местах, которая непременно будет удачной.

Впереди показался замок. Наконец-то! Промокшие до нитки пассажиры, казалось, уже перестали обращать внима­ние на свое плачевное положение. Надвигалась ночь. Эта мрачная серая громада не допускала никакого предположе­ния о том, что их там ждет тепло и удобства. На самом верху лестницы, которая, казалось, уходила под облака, стояла королева Виктория в ожидании приезда своих гостей, в ок­ружении крепко сбитых горцев, по крайней мере раза в два выше и толще ее. В руках у них горели зажженные факелы.

Когда Александра коснулась ножкой земли, черному небу, по-видимому, захотелось продемонстрировать свое к ней расположение, и в нем вдруг образовалась серебристая прогалина, и дождь, который шел до этого, не переставая, вдруг прекратился.

Последовали теплые семейные объятия. Бабушке сразу захотелось взглянуть на свою правнучку, и крошечная Оль­га мило ей улыбнулась.

Александра со старой королевой могли часами забавлять­ся с малышкой, которая охотно реагировала на все их сюсю­кания.

Как приятно было там находиться, в этом Бэлморале, вдалеке от всех светских обязательств Лондона и Винд­зора!Дядя Берти, этот неутомимый охотник, не давал Нико­лаю ни минуты покоя. Император даже^притворно жаловал­ся своей матери в письме: «Вы себе представить не можете, дорогая матушка, как меня утомляет настойчивость дяди Берти. Он взял меня под свое крыло и постоянно заставляет меня охотиться так, словно мы все еще живем в пещерные времена. К тому же здесь ужасная погода, дождь и ветер каж­дый день, здесь похуже, чем в степях Польши, в дополнение ко всему меня преследует неудачаг как нарочно, — верите, я до сих пор даже оленя не подстрелил. Нас сопровождает Георгий, и я рад, что он здесь, несмотря на то, что дичи нет, я доволен, — мы с ним беседуем часами и это мне так нра­вится...»

Королева проявляла к внучке невероятный такт, и вско­ре к своему удовлетворению поняла, что и после ее короно­вания ее не волнуют все эти «party» и официальные церемо­нии.

4

Весь их визит протекал в семейной обстановке. Бабушка и внучка, — обе, — не отходили от колыбельки очарователь­ной малютки, великой княжны, а по вечерам обе женщины доверительно беседовали.

— Скажи-ка мне, Солнышко, ты счастлива?

Александра откинулась в своем глубоком кресле табачно­го цвета. Эта скромница чуть покраснела:

— Грэни, у меня самый великолепный муж на свете...

Виктория вдруг мечтательно задумалась. Она отдавалась

нахлынувшим на нее воспоминаниям.

—Да, дорогая моя, и у меня был такой обожаемый мною муж, что и представить себе трудно... Даже здесь, в этом зам­ке, который мы с моим Альбертом с такой любовью возве­ли, я постоянно, каждое мгновение, вижу его... Следи за сво­им мужем, оберегай его здоровье, его мечты, рассеивай тре­воги. Береги себя тоже... потому что где-то поблизости всегда присутствует злая волшебница, которая стремится разделить двух любящих существ...

Да, я часто вижу своего Альберта... Вон там, рядом с бед­ными хижинами в Алтнаинтасака... Как мы увлеченно, с какой страстью лазали по горам... Нужно было взбираться так ловко, как белочка. Альберт был таким сильным... Он меня брал на руки... А по вечерам мы танцевали танец с саб­лей вместе с моими верноподданными шотландцами... Мне даже хотели давать уроки игры на волынке...

Зрение королевы ухудшалось, и теперь она закрыла гла­за, чтобы мысленно углубиться в прошлое.

Александра, воспользовавшись долгим молчанием, ти­шиной, царившей в слабо освещенной гостиной, подошла поближе к бабушке и задала ей довольно смелый вопрос:

— Грэни, любовный роман с принцем Альбертом не по­мешал вам стать королевой. Великой королевой. А были бы вы с ним так же счастливы, без этой короны, английской короны?

— Я никогда не задавала себе такого вопроса, дитя мое. Когда два любящих существа соединены навечно в этой жизни и за ее порогом, в смерти, то важны ли какие-то дол­жности, обязанности, привилегии, окружение? А почему ты задаешь мне такой вопрос?

Александра не торопилась с ответом. Она колебалась, казалось, подыскивала правильные слова, не скрывая свое­го смущения.

Потом решилась:

— Грэни, порой у меня складывается впечатление, что Николаю страшно от его царствования...

— Ну, ты тоже скажешь! Что за глупая идея! Члены его царской семьи жили ради короны и умирали за нее. Может, он слишком в тебя влюблен, и такая любовь отодвигает на задний план его прямые обязанности... Тебе предстоит на­правлять его мысли в нужную колею...

— Мне не нравится политика...