Александра Федоровна. Последняя русская императрица

В 1881 году Вильгельм женился на Августе-Виктории, дочери герцога Эрнеста Шлезвиг-Гольштейнского. Августу никак нельзя было назвать красавицей, — она была высокого роста и довольно полная. У нее не было ни женского шарма, ни изящества, она одевалась без всякого вкуса, и постоянно краснела; ее главное предназначение состояло в том, чтобы плодить детей. У нее было шестеро сыновей и одна дочь. Вильгельм всегда придерживался в жизни трех весьма примитивных концепций, которые определяли всю жизнь немецкой женщины, — дети, церковь, кухня. Нужно сказать, что она просто обожала своего мужа. Желчный князь Эйленбургский довольно злобно описывает ее в молодости, когда она была влюблена и повиновалась любовным порывам: «Она бежала, скорее, летела к императору, словно пчелка… не могу же я, не осмелюсь, сказать, — как корова, убегающая от лающих собак..»

Александра с трудом мирилась с присутствием рядом своей кузины. Со своей стороны, Августа-Виктория сурово осуждала императрицу за то, что та отказывалась от своей религии, в этом она усматривала святотатство и даже позорную брачную сделку.

Брачную сделку? Как будто юная принцесса Аликс в это время имела хоть какое-то пусть слабое представление о том, что такое брачная сделка! Корыстные, амбициозные расчеты, в которых Августа-Виктория обвиняла несчастную императрицу существовали лишь в ее воображении. Но психология германской императрицы в полной мере соответствовала ее шарму — то есть нулю!

Августа всегда считала своей первейшей обязанностью — беспрекословное исполнение воли своего хозяина и господина. И она в этом всегда была на высоте. Теперь она получила строгие инструкции — добиться как можно большего расположения к себе Александры. Она абсолютно не справилась с такой задачей во время недельного пребывания в Петергофе, но разве в этом была только ее вина?

Две императрицы фактически были обречены на бесполезные совместные прогулки, они были вынуждены вести беседы о воспитании маленьких детей, о еде и яствах, причем каждая выражала свои личные об этом представления, и банальные взгляды немки выводили царицу из себя и заканчивались жестокой мигренью.

Но она не теряла терпения, терпения, которое позже достигнет истинной святости, и делала все, чтобы ублажить гостью, — организовывала для нее концерты, устраивала морские прогулки по Финскому заливу, полдники с обильным угощением, на которых густой шоколад, — любимое лакомство германской императрицы, — можно сказать, тёк рекой.

Обе властвующие четы распрощались, наконец, дав друг другу взаимное обещание о скорой новой встрече. Через несколько недель они вновь встретятся в Германии. Со своей обычной бестактностью Вильгельм разузнал о том, что Николай предпочитал проводить с женой свой отпуск в семейной обстановке в Гессене, который царица особенно любила, ибо именно с ним были связаны ее лучшие воспоминания детства.

Она вновь стала думать об этом во время второго официального визита, — визита президента Франции Феликса Фора, который состоялся 25 августа 1897 года. В этот памятный день, в четверг, на борту крейсера «Потуо» царем и президентом Французской Республики был провозглашен военный союз. Николай, хотя немного путался в произносимых им речах, твердо противостоял своему кузену Вильгельму, когда заявлял:

— Я счастлив, господин президент Французской Республики, оттого, что Ваше присутствие среди нас создает новые узы между нашими народами-братьями и союзниками, которые решительно настроены всеми своими силами поддерживать мир во всем мире в духе законного права и равенства.

Для русских и французских моряков были устроены грандиозные празднества, и те и другие, смешавшись, весело братались.

Александра с нетерпением ожидала завершения морского праздника. Состояние ее здоровья ухудшалось. Она постоянно думала только о своей второй маленькой дочурке. Она мечтала о скорой поездке на родную землю, где целых две недели в сельской цветущей местности Гессена она будет чувствовать себя настоящей супругой, молодой мамой, наслаждающейся восторгами материнства, забудет о всяком этикете, приемах, всех этих притворных якобы искренних приветствиях, которые мешали ее все более и более проявляющемуся у нее влечению к одиночеству…

Николай разделял радостные чувства своей жены. Их ожидала простая жизнь, — правда, к сожалению, лишь на короткое время! — в маленьком замке Фридберг, и мысль об этом наполняла всего его радостью.

Расположенный между Франктуртом и Дармштадтом особняк, который почему-то помпезно все называли замком, приютился в зеленом ущелье и обладал такой простотой и безыскусностью, к которым богатые, погрязшие в роскоши буржуа относились лишь с презрением.

Там протекала тихая, мирная жизнь, почти в анонимате, в условиях полной свободы. Ах, какое это отдохновение для императора! Никаких тебе почтительных поклонов, раболепства, никаких тебе аудиенций.