Александрия

– Я же не виновата, что родилась такой. Я бы отдала все свои титулы, все свое богатство, чтобы быть мужчиной. Но Бог распорядился иначе. Простите меня, Александр. Простите за все. Я сломала жизнь и вам, и себе, и нашим так рано ушедшим детям. В моей душе тоже нет покоя, и она так же жаждет искупления.

Царь внимательно слушал ее, а затем, по-прежнему поглаживая ее голову, ответил:

– Когда я прочитал ваши письма к графине Головиной, моим первым желанием было учинить грандиозный скандал и отослать вас с позором обратно к вашим родителям, как это сделал Константин со своей женой. Но честь семьи, правила дворцового этикета удержали меня от скоропалительных решений. Мне сразу стала понятна ваша холодность, ваша бесчувственность по отношению ко мне. А я ведь принимал ее на свой счет. У меня даже по этому поводу возник комплекс неполноценности. И в своих многочисленных романах я старался изжить его, утвердиться как мужчина. Я даже подговаривал собственных друзей, чтобы они ухаживали за вами.

При этих словах Елизавета Алексеевна невольно отодвинулась от супруга и посмотрела на него с осуждением. Но Александр Павлович настолько увлекся, что уже не мог остановиться.

– Да, вы меня правильно поняли. Адам Чарторыйский спал с вами по моей просьбе, а потом докладывал мне, каковы вы в постели. И успокоил меня, что проблема не во мне, не в нем, а в вас, сударыня. Вот до какой низости опустился я из любви к вам!

Царица слушала эти признания и только качала головой. Она уже успокоилась, слезы на глазах высохли, но сами глаза, огромные и испуганные, с тревогой смотрели на мужа, которого она впервые в своей жизни увидела с новой стороны. А он все шагал взад-вперед по беседке и продолжал свой монолог.

– Только много позже я понял, почему вы терпели ухаживания князя, когда ваше сердце целиком и полностью принадлежало вашим фрейлинам. Нет нужды перечислять их сейчас. Поверьте, я знаю о многих. Вы просто очень хотели родить ребенка. А на меня в этом рассчитывать не могли, ибо я брезговал вами. Но ваша и Чарторыйского дочь Мария прожила недолго. Господь призвал ее к себе в младенчестве. И тогда вы завели роман со штаб-ротмистром Алексеем Охотниковым. Ваша дочь Лиза была от него?

– И вы приказали заколоть бедного юношу. За что? Вы же меня уже не любили? – тихо спросила царица.

– А вы бы еще от кучера родили мне наследника! – вспылил государь. – Вы и только вы виновны в гибели этого несчастного офицера! Вы обманули его, использовали, как племенного быка. Не хватало еще, чтобы я давал свою фамилию и отчество чужим детям!

– Как вы жестоки!

– Хорошие были учителя! Я долго не мог понять, почему это случилось именно со мной, за что мне такое наказание. Ладно, если бы это произошло после гибели отца, я мог бы принять это как Божью кару за мой грех. Но батюшка еще был жив и даже сам еще не вступил на престол. Вначале я во всем винил вас, потом себя и только лет десять назад, после разгрома Наполеона, понял, что в этом не виновен никто: ни вы, ни я. Это было испытание, ниспосланное нам.

– Но я же ничего не имела против ваших связей с другими женщинами, – сказала в свое оправдание царица.

– А что вам еще оставалось делать? Я нуждался в том, чего вы не могли мне дать. Я не мог жить без любви. Я испытывал потребность в том, чтобы меня любили, а не просто терпели мое присутствие рядом и отдавали мне свое тело, словно исполняли тяжкую повинность. Каждое растение тянется к солнцу, так и всякий человек тянется к любви. Бог есть любовь. Только вдумайтесь в это, и вам сразу все станет ясно. По вашему поводу я не испытываю ни малейшего желания в покаянии. Мы прожили свою жизнь, может быть, не так счастливо, как хотелось бы, не нажили детей, но зато оказались честными перед своей природой. Каждый из нас искал свою любовь, в которой нуждался. Я не держу на вас зла. А если вы испытываете потребность в покаянии пред Богом, то это – ваш выбор, и я его уважаю.

– Спасибо, – еле слышно прошептала царица.

– Не стоит благодарности, – буркнул Александр Павлович, но тут же примирительно добавил. – Уже смеркается. А на море поднимается буря. Пойдемте-ка лучше в дом, сударыня. Еще не хватало, чтобы мы на самом деле простудились и заболели. Это совсем не входит в мои планы.

Тем временем в Петербурге уже чувствовалось приближение зимы. После прошлогоднего наводнения, когда Нева вышла из берегов, затопила половину столицы и погибло более пятисот человек, все городские службы были приведены в состояние повышенной готовности на случай нового нашествия стихии. Следить за уровнем воды в реке обязали даже городовых. Те, хоть и роптали на начальство, но дело свое делали исправно.