Александрия

– Извини, Миша, но меня блевать тянет, когда по телевизору показывают новых русских пижонов, а особенно их жен, разукрашенных бриллиантами, и детей, исполненных снобизма. Для них свет клином сошелся на потребительстве. Они больше ничего для себя в этом мире не нашли, кроме тряпок, машин, вилл, яхт, драгоценностей… Но ведь это убогие люди! Мир более многообразен, чем самый большой супермаркет. Деньги – это еще не все в жизни!

Редактор отхлебнул из кружки дымящийся чай.

– Может быть, потребности человека безграничны, если под этим понимать жажду открытий ученого, безудержный полет фантазии писателя, животворящую кисть художника и покаянную молитву грешника. Но это из области нематериального. Это порыв души человека. Его не измеришь ни на какие караты!

– Но ведь так было испокон веков, – возразил я. – Всегда были знать и чернь. Богатые и бедные. Творцы и администраторы. На этих противоречиях и развивался мир. Неравенство среди людей заложено природой, и людям, как бы они того ни хотели, этого не исправить. Оно является двигателем прогресса. Еще Уинстон Черчилль заметил, что капитализм – это неравное распределение блаженства, а социализм – равное распределение убожества. Третьего, увы, не дано.

Редактор отставил свой чай на стол и устало произнес:

– Но кроме неравенства в природе заложена еще и гармония. Одно уравновешивает другое. Хищник сам становится добычей другого хищника, более сильного. Но вы же, господа олигархи, хотите и того, и другого. К другим относитесь по законам природы, а рассчитываете на отношение к себе окружающих по цивилизованным, христианским законам. Так не бывает, дорогой ты мой. Хочешь, чтобы закон и нравственность торжествовали над произволом и грубой силой, сам становись цивилизованным. Ты думаешь, что народ – тупой и невежественный, куда ему укажут, туда он и пойдет, как стадо баранов. Ты глубоко ошибаешься, Миша. Может быть, подавляющее большинство и не разбирается в процессуальных тонкостях и правовом крючкотворстве, но нашему народу присуще внутреннее чувство справедливости. Я думаю, что если бы провели референдум по поводу раскулачивания богатых, то Растроповича и Билла Гейтса народ бы не тронул. Потому что их состояния заработаны собственным талантом и тяжким трудом. А твоего ума, Миша, извини, хватило только на то, чтобы по-умному украсть государственную собственность. И даже это тебе могут простить. Если ты потратишь свои капиталы на богоугодное дело. Как Генрих Шлиман, например. Сколотил свое состояние на торговле оружием, но вовремя понял, что пора остановиться и занялся археологией. И в историю он вошел не как успешный делец, а как первооткрыватель Древней Трои. Вот чему стоит посвящать жизнь!

Я молчу. Мне нечего ответить.

– Ваши огромные финансовые возможности неизбежно приходят в противоречие с вашими убогими потребностями, господа олигархи. Для вас свет клином сошелся на политике. Другой альтернативы для себя вы не видите. И наивно полагаете, что ваша власть будет лучше, коли вы такие богатые и фотогеничные. Да ни черта подобного! Для вас политика есть продолжение вашего бизнеса. Вы помешаны на приращении добавленной стоимости, и вам никогда не будет дела до народа. Он для вас был и останется трудовым ресурсом. Поищите лучше другое применение своим миллиардам. А не найдете – не взыщите. Их у вас отберут!

– Интересный взгляд!

– Правильно поступил президент, что начал вас раскулачивать. Вы отхватили такой кусок пирога, что не смогли его переварить. Поэтому для блага общества и вашего же личного блага будет лучше, если вы сядете на диету.

– Но где гарантия, что у тех, кто придет нам на смену, душа окажется лучше? Обычно бывает наоборот.

– Такой гарантии нет. Но перед их глазами будет уже ваш горький опыт. И мне кажется, что это будут люди в погонах, а они приучены к дисциплине и к мундирам. Посему на костюмы от Версаче тратиться не станут.

– Ты ошибаешься. Кто-кто, а разведчики знают толк в костюмах.

Он опять взял кружку и допил свой чай.

– А на твоем месте, Миша, имея миллиарды, я бы никогда не стал трястись над ними и сидеть в тюрьме. Жизнь так коротка, в ней столько всего интересного, что каждый день является чудом, и глупо проводить столько драгоценного времени в неволе. Любой нищий на улице сейчас богаче тебя!

Теплым ранним вечером, какие случаются в Санкт-Петербурге в самом начале сентября, когда лето уже устало править бал, а осень еще не вступила в свои права, у ворот Александро-Невской лавры остановилась коляска, запряженная тройкой статных лошадей. Из нее ловко выпрыгнул высокий моложавый офицер в легкой походной шинели и фуражке, но без шпаги, и направился размашистым шагом к поджидавшим его священникам.

Митрополит Серафим, архимандриты и остальная монашеская братия, по случаю приезда высокого гостя облаченные в парадные одеяния, склонили свои головы в поклоне. Приезжий, в свою очередь, тоже поклонился в ноги митрополиту и приложился к кресту. Владыка Серафим окропил гостя святой водой и благословил его.