Александрийская поэзия

Что розоперстую Эос несут из глубин Океана.

Много она наболтала, и, кстати, как Дельфис влюбился:

Снова он страстью пылает, но к девушке или к мужчине,

150 Точно не знает она; во имя любви своей новой

Чистым вином возлиянье[40] свершив и не кончив пирушки,

Он поспешил убежать, чтобы двери венками украсить.[41]

Вот что сказала мне гостья, и знаю я — все это правда.

Прежде ко мне приходил он на дню по три раза и чаще,

В склянке дорийскую мазь оставлял он, как дома, нередко;

Нынче двенадцатый день, как я его больше не вижу.

Видно, нашел себе радость иную, меня позабывши.

Нынче его волшебством я свяжу, но Мойрой клянусь я:

Коль оскорбит он опять — стучать ему в двери Аида!

160 В этом вот ларчике здесь сохраняются страшные зелья.

Мне ассириец-пришелец поведал, что делают с ними.

Ныне прощай же, царица, коней поверни к Океану!

Я же опять понесу, как несла, мое горе доныне.

Светлой Селене привет! И привет вам, светлые звезды.

Вслед за небес колесницей плывете вы, спутники ночи!

Идиллия III КОЗОПАС, ИЛИ АМАРИЛЛИС

Песню сейчас я спою Амариллис, а козы покамест

Бродят пускай по горам! Сторожит их мой Титир, подпасок.

Титир, послушай, дружок дорогой, ты за стадом присмотришь

И к водопою сведешь; да построже за тем пригляди-ка

Старым ливийским козлом: он бодается, будь осторожен!

Прелесть моя, Амариллис, ну, что же ты в сумрак пещеры

Милого друга к себе не поманишь? Иль стал я немилым?

Иль я, красотка, вблизи показался уж очень курносым

Иль длиннолицым тебе? Вот увидишь, я, право, повешусь!

10 Яблок десяток принес я с собою, и там, где велела,

Их постарался набрать; да и завтра я столько ж добуду.

Видишь ты муки мои. Как хотелось бы мне обернуться

Пчелкою, звонко жужжащей! Проникнуть я мог бы в пещеру,

Плющ раздвинув густой, за которым от глаз ты укрылась.

Эроса нынче узнал я: жесток он. Как видно, недаром

Львиным вспоён молоком и воспитан он в чащах дремучих;

Пламенем жжет он меня и до мозга костей пробирает.

Глянь же, краса-чернобровка! Ах! Вся ты — как свежее сало!

К сердцу прижми ты меня, козопаса, — уж как расцелую!

20 В деле пустом — в поцелуях, — а сколько же радости сладкой!

Видно, заставишь сейчас разорвать ты на мелкие клочья

Этот венок, Амариллис моя, для тебя принесенный:

Плющ обвивает бутоны, и с ним — сельдерей ароматный.

Горе мне! Что я терплю! Ты, злодейка, и слушать не хочешь?

Сброшу я шкуру с плеча и в пучину с берега прыгну,

С места, где Ольпис-рыбак на тунцов свои сети раскинул.

Если я там утону, тебе это будет на радость.

Давеча вспомнил тебя и подумал, что больше не любишь.

Маковым хлопнул листом[42] и увидел, что лист, не порвавшись,

30 К локтю прилип моему и тотчас же без силы свернулся.

Правду недавно Гройо мне сказала, на сите гадая.[43]

Молвила то ж Парабайтис, которой все травы знакомы:

Полон тобою я весь, ты ж со мной не считаешься вовсе.

Козочку белую я воспитал тебе с двойней козляток.

Знаешь служанку Мермнона? Просила не раз уж, смуглянка,

Ей подарить. И отдам, коли ты меня так презираешь.

Правый мой глаз замигал;[44]

это значит — ее я увижу.

К этой сосне прислонясь, запою-ка я новую песню;

Может быть, взглянет она — неужель ее сердце стальное?

40 «Как захотел Гиппомен[45] получить себе девушку в жены,

Яблоки взял он с собой; Аталанта же, с ним состязаясь,

Глянув, лишилась ума, да и прыгнула к Эросу в бездну.

Пригнано стадо Мелампом[46] — кудесником с Отриса в Пилос.

И в награжденье за это в объятья попала к Бианту

Дева, что матерью стала разумнейшей Алфесибои.

Что же? Адонис-пастух, свое стадо по высям гонявший,

Разве не смог он разжечь Киферею до страстного пыла,

Так что от трупа его она оторваться не может?

Эндимиону[47] завидую я, уснувшему крепко,

50 И к Язиону[48] я чувствую зависть, моя дорогая,

Знавшему много такого, чему даже трудно поверить».

Ах, как болит голова! Что тебе до того? Вот не стану

Петь я, в траву упаду — пусть съедят меня волки на месте!

Слаще, наверно, чем мед, тебе моя будет погибель!

Идиллия IV ПАСТУХИ, ИЛИ БАТТ И КОРИДОН

Батт

Чьих же коров ты пасешь, Коридон? Это стадо Филонда?

Коридон

Стадо Айгоново это; пасти его мне он оставил.

Батт

То-то, должно быть, тайком ты их под вечер всех передоишь!

Коридон

Что ты? Старик к ним приводит телят и за мной наблюдает.

Батт

Ну, а пастух-то пропащий, не знаешь, куда же он делся?

Коридон

Ты не слыхал? На Алфей[49] взял Милон[50] его вместе с собою.

Батт

Что же, хоть глазом единым видал он, как мажутся маслом?

Коридон

Он, говорят, хоть с Гераклом проворством и силой сравнится.

Батт

Мне ж моя мать говорит: Полидевка он много слабее.[51]

Коридон

10 Взял он лопату с собой[52] да еще два десятка баранов.[53]

Батт

Должен он был и волков пригласить,[54] чтобы стадо прибрали!

Коридон

Грустным мычаньем о нем надрываются эти телушки.

Батт

Бедные, жалко мне их! Ведь пастух-то их больно неважен.

Коридон

Правда, уж так-то печальны, что даже и траву не щиплют.

Батт

Да, у коровки вон той остаются лишь кожа да кости.

Верно, росою она насыщается, словно кузнечик.

Коридон