Александрийское звено

– Я обычный человек, который дорожит своими привычками.

На душе у Стефани скребли кошки, мысли путались, она боролась с тревогой, которая требовала от нее немедленных действий. Они намеренно выключили все лампы в гостиной, чтобы возможный наблюдатель решил, что обитатели дома улеглись спать.

– Думаешь о Малоуне? – послышался из темноты голос Грина.

– Он в большой беде.

– Но ты ничего не сможешь сделать для него до тех пор, пока он хотя бы не позвонит.

Стефани тряхнула головой.

– То-то и плохо.

– В Лондоне у тебя есть агент. Какова вероятность, что он сможет найти Малоуна?

Это было маловероятно. Лондон – большой город, и кто знает, где сейчас Малоун! Где угодно на территории Британии. Но Стефани не хотелось думать о том, что невозможно, поэтому она спросила:

– Давно ли тебе известно то, что ты сообщил мне о Пэм?

– Нет, не очень.

Стефани ненавидела блуждать в потемках, и теперь она решила: для того, чтобы что-нибудь получить, нужно что-нибудь дать взамен. И сказала:

– В вашей игре имеется еще один игрок.

– Очень интересно. И кто же это?

По тону Грина можно было понять, что, услышав это сообщение, он напрягся, как пружина. Наконец-то! Ей известно хоть что-нибудь, чего не знает он.

Она пересказала Грину то, что рассказал ей Торвальдсен об ордене Золотого Руна.

– Хенрик не говорил мне об этом ни слова.

– Ха, ничего удивительного! – Она сделала еще один глоток содовой. – Он говорит только то, что считает нужным.

– Именно они похитили парнишку Малоуна?

– Они первые в моем списке подозреваемых.

– Это многое объясняет, – сказал Грин. – Во всей этой операции израильтяне вели себя крайне осторожно, что обычно им несвойственно. Мы забросили удочку в надежде на то, что их источник здесь заглотит наживку. На протяжении нескольких лет их дипломаты в частном порядке наводили справки относительно Джорджа Хаддада. Нам не удалось одурачить их до конца, когда Малоун спрятал его. Они буквально обнюхали каждый камешек на руинах того взорванного кафе, но бомба поработала на славу: там не осталось вообще ничего. И все же у них оставались подозрения, что что-то не так, и они продолжали рыть землю.

– Расскажи мне что-нибудь, чего я не знаю.

– Похищение сына Малоуна сбило нас с толку, вот почему я отложил нашу с тобой встречу, когда ты позвонила мне.

– А я-то подумала, что это было вызвано твоей неприязнью.

– Ты умеешь терпеть неприятных тебе людей, а я научился приспосабливаться к ним.

Она усмехнулась в темноте.

Грин протянул руку к стоящему на кофейном столике хрустальному блюду с солеными орешками. Стефани проголодалась, поэтому она тоже взяла пригоршню лакомства.

– Мы знали, что израильтяне не причастны к похищению Гари Малоуна, – продолжал рассказывать Грин. – И нам было любопытно, почему они затаились после того, как это произошло. – Он помолчал. – А потом, после того как ты позвонила мне и сообщила о похищении, я узнал о Пэм Малоун.

Стефани напряженно слушала.

– Три месяца назад у нее завязался роман с новым мужчиной. Преуспевающий адвокат из Атланты, старший партнер юридической фирмы и при этом ярый патриот «еврейского дела». Он оказывал колоссальную помощь Израилю. Наше министерство национальной безопасности полагает, что он финансировал наиболее воинственное крыло израильского правительства.

Для Стефани не составляло секрета, что американские деньги давным-давно являлись топливом для израильской политики.

– Я не знала, что у тебя хватает времени на столь приземленные дела.

– Повторяю, Стефани, ты многого обо мне не знаешь. У меня существует необходимый в соответствии с положением общественный имидж, но когда я соглашался занять эту должность, я вовсе не собирался превратиться в очередную «говорящую голову». Я возглавляю правоохранительную систему страны и выполняю свою работу как могу честно.

Стефани заметила, что он не съел ни одного из тех орешков, которые взял из блюда, держа их на раскрытой ладони правой руки и перебирая левой.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Ищу половинки.

– Зачем?

– На них больше соли.

– Прости, не поняла.

– В целых орешках сердцевина не просолена, но если орешек разломлен надвое, половинки просолены с обеих сторон.

– Это шутка?

Грин взял с ладони орешек и бросил его в рот.

– Почему половина орешка просолена сильнее, чем целый?

– Ты что, не слушаешь? – удивленным тоном спросил он. – На двух отдельных половинках больше соли, чем на целом орешке.

Грин бросил в рот еще один орешек. Стефани не могла понять, шутит он или намеренно действует ей на нервы, а Грин тем временем продолжал искать половинки орешков.

– А что ты делаешь с целыми?

– Оставляю их напоследок. Они для меня что-то вроде неприкосновенного запаса. Но я готов меняться с тобой: я тебе – целый, ты мне – половинку.

Стефани нравился такой Брент Грин. В нем появилось что-то веселое, мальчишеское. Она вдруг испытала материнское чувство по отношению к этому человеку, который был гораздо старше ее.