Александрин. Огненный цветок Вальхейма

Поцелуй мага ошеломил, захватил, заставил забыться. Моран целовал меня так, будто это был наш первый и последний раз. Будто я была его воздухом, смыслом его жизни. А он — моим.

Моим счастьем и моей болью. Наказанием.

Моей любовью.

Наши пальцы переплелись. Откинувшись назад, на широкое плечо мага, я наслаждалась прикосновениями горячих губ к изгибу шеи. Впитывала в себя страстный шёпот — неразборчивые слова. Что-то про «ты моя» и «не отпущу никогда».

Из чего можно было сделать вывод, что его светлость даже не помышлял о разводе.

Впрочем, я уже, кажется, тоже.

Иначе бы не отвечала ему томными вздохами. Не всхлипывала от укусов-поцелуев, обжигавших то подбородок, то невероятно чувствительную мочку уха. Не стонала бы, когда пальцы мужа, приспустив сорочку, задевали тугие горошины сосков, с жадным нетерпением мяли мне грудь, распаляя ещё больше, заставляя дрожать от страсти и накатывающего удовольствия.

Стоит сказать, не одна я сейчас умирала от желания. Сквозь тонкую ткань белья ощутила твёрдость намерений мага, недвусмысленно упирающуюся мне в бедро. Не сдержавшись, дразня, потёрлась о напряжённую плоть. Наградой мне стало хриплое дыхание, опалившее висок, и что-то, очень похожее на хищный звериный рык.

Вокруг нас по-прежнему расстилалась тьма, но на неё уже никто не обращал внимания. Как-то стало не до упражнений в магии.

Моран слегка надавил мне на спину, побуждая податься вперёд. Лихорадочно прошёлся по шнуровке корсета пальцами, ослабляя её. В быстрой, нетерпеливой ласке огладил бёдра. А потом резко развернул к себе и смял мои губы в очередном сокрушительном поцелуе. Я вбирала в себя каждое мгновение нашей страсти. Скольжение горячего языка по припухшим губам и нежные покусывания.

Прикосновение кожи к коже.

Не желая терять времени даром, мне велели поднять над головой руки, и сорочка отправилась куда-то за магическую преграду, следом за корсетом. Куда — не видела. Ничего не замечала, кроме него.

Туда же в неизвестность полетели и панталоны. Обнажённая, приникла к мужу, вздрогнула от лёгкого ветерка, пробежавшегося по коже. Запуталась пальцами в мягких волосах мага, отвечая на сладостный поцелуй. Этот был пронизан нежностью; нежность читалась и в глазах Стража. В них отражалась я. Растрёпанная, с шальным взглядом.

Переполненная счастьем.

— Я уже говорил, что люблю тебя? — прошептал мне в губы. Отстранился, чтобы стащить с себя рубашку, и снова прижал меня к своей груди, затемнённой магической вязью.

— У меня память девичья, поэтому советую почаще об этом напоминать, — улыбнулась, прикусывая и без того искусанную в порыве страсти губу.

— Договорились, — чуть слышный ответ, и меня бережно поднимают на руки, чтобы унести под сень дерева, возле которого была постлана светлая в цветочек скатерть.

Для пикника. Якобы.

Вот ведь какой предусмотрительный.

— А как же?.. — оглянулась на расползающиеся по земле сгустки смертоносной магии.

Всего каких-то несколько часов назад это была такая красивая лужайка. А теперь на ней сплошные прогалины.

— Полог удержит.

Меня уложили на… скатерть. Видать, вместо бараньего окорока или салата маркиз собирался полакомиться своей женой. Уж больно у него был вид плотоядный. Не теряя времени, Моран склонился надо мной. Удерживая меня за руки, нежно массируя запястья подушечками больших пальцев, накрыл губами левое полукружие груди, сейчас так жаждущее его внимания и ласки. Подразнил кончиком языка вмиг затвердевший сосок. Улыбнулся самодовольно, когда я, всхлипнув, выгнулась дугой, и продолжил сводить с ума.

С каждым мгновением голова кружилась всё сильнее и всё труднее становилось сдерживать стоны удовольствия.

— Я хочу слышать твои крики, Александрин. — Не просьба — приказ, произнесённый низким, охрипшим голосом, и я, покорная ему, содрогаюсь от сумасшедшего, жаром прокатившегося по телу, наслаждения. — Хочу, чтобы ты кричала для меня, как раньше.

И я кричала в его руках.

Доведя почти до изнеможения, Страж накрыл меня своим телом. Я послушно обхватила его ногами, наслаждаясь тем, как он осторожно, томительно медленно заполняет меня собой. И мои стоны сливаются с его тяжёлым дыханием.

Ни с чем не сравнимое удовольствие — вглядываться в его искажённые страстью черты лица. Видеть, как привычная сдержанность ему изменяет. Знать, что для него существую только я одна.

Только меня он будет желать и только со мной, как сейчас, достигнув долгожданного пика, будет срываться в бездну блаженства.

Глава 19

Сегодня его величество изволили ужинать в уединении. Что подразумевало наличие в королевских покоях всего нескольких придворных. Счастливчиков-приближённых, удостоившихся чести прислуживать правителю за столом. В их обязанности входило развлекать монарха непринуждёнными разговорами, выполнять любое его повеление в мгновение ока, следить, чтобы вино в бокале не кончалось, а тарелка с золотой каймой не пустела.