Александровскiе кадеты. Смута (СИ)

Впрочем, «пленив» — это неверно. Марковцы и дроздовцы отличались жесткостью и жестокостью на поле боя, попавших в их руки красных командиров и комиссаров расстреливали, если это были, как Станкевич, офицеры императорской армии, перешедшие на сторону красных — вешали; но рядовых, особенно из крестьян, обычно просто распускали по домам.

Не в этот раз.

Эстонская дивизия, сформированная из «эстонского пролетариата и трудового крестьянства», отличалась стойкостью и дисциплиной. Почти полностью укомплектованная эстонцами, в том числе и из пребывавших в Петербурге на заработках, она беспрекословно выполняла любые приказы, в том числе и подавляя «мятежи контрреволюционного кулачества», что стали вспыхивать то тут, то там зимой-весной 1915-го.

В этот раз ей не повезло.

Очень многих её бойцов марковцы расстреляли прямо в вагонах.

Первый натиск Ударной группы был отбит, однако красная конница, кавалерийские дивизии червоного казачества, сумели пройти через разрывы в оборонительных порядках марковцев, приблизившись к Кромам. На направление обозначившегося успеха командующий Ударной группой Егоров перебросил Московскую пролетарскую дивизию.

Восьмого и девятого июля шли упорные бои, марковцы медленно отходили к линии железной дороги, прочно удерживая, однако, Нарышкино.

…Десятого июля красные вышли на окраины Кром. Но —

Восьмое июля 1915 года. Тула

— На тройки — разберись! — вполголоса скомандовал Федор Солонов. — Ворот, чего ухмыляешься?

— А ты, Слон, чего раскомандовался? Не маленькие, сами всё знаем! — Севка перезаряжал свой верный «гочкис». — Сейчас пойдём и всех поубиваем!

Простая душа Севка Воротников. Хотя, подумал Фёдор, может, оно и верно. Севку молодая жена ждёт, в медицинском отряде александровцев.

Их полкмедленно, но верно теснил защитников Тулы. Наступал спокойно, уже выучившись за месяцы и месяцы боёв. Спешить в таких делах нельзя, вмиг пулю словищь; «festina lente», как говорили мудрые римляне, «поспешай медленно». Правда, здешние красные части отбивались упрямо и умело, держали позиции до последнего, и это-то парадоксальным образом их и подводило. Александровцы охватывали очередной узел сопротивления с трёх сторон, оборонявшие его отстреливались до последнего, и в результате погибали, забросанные гранатами или расстрелянные с тыла.

Сейчас александровцы уже вышли к каменным кварталам в самом центре Тулы. Вот он, древний кремль, серые башни, над ними — кресты соборов. На острове посреди реки дымит тот самый тульский оружейный завод, каковой Две Мишени попросил (не приказал, а именно попросил) «буде представиться возможность, взять без особенных разрушений».

Красным бы отойти на северный берег Упы, взорвать мосты, разрушить рельсовые пути — однако они поистине стояли насмерть, на не слишком выгодных позициях, но зато — «ни шагу назад!».

— Готов, Слон? Не спи давай!

— Сева, Федор не спит. Забыл что ли, он всегда такой, перед тем как снайперить?

Верный друг Петя Ниткин с его вечной страстью всем и всё объяснять. А Федя Солонов и впрямь сидел, низко опустив голову, словно не слыша рассыпную дробь близких выстрелов, удары гранат, ставшие редкими артиллерийские разрывы; когда прикрываешь идущую вперёд тройку, нет смысла пытаться «увидеть всё» — вглядываясь, утонешь в деталях и самого важного всё равно не узришь. Ловить надо движение, а для этого — смотреть расфокусированным зрением, чтобы в единый миг, сделавшись единым целым с оружием, нажать на спуск.

— Пошли, Сева, Лев, — буднично сказал Петя.

Да, у них не «тройка». У них — «штурмовая четвёрка».

Лев Бобровский фартовски отбросил папироску. Встряхнулся.

— И впрямь, чего сидим…

Трое рванулись через дорогу, хитрым зигзагом, не все вместе и рядом, но как раз наоборот — каждый бросался в свою сторону, плёл собственное кружево, сбивая с толку вражеских стрелков, но все трое сходились всякий раз в одной точке, именно там, где нужно.

В разбитом окне хлебной лавки мелькнуло что-то — Федору не надо было знать, что именно, достаточно было, что мелькнуло именно так, как ему требовалось.

Мушка легла, как надо. Палец скользнул, нежно, но и быстро. Выстрела Федор словно и не услыхал — зато твёрдо знал, что не промахнулся и что нацеливавшаяся в друзей винтовка со стуком падает сейчас на пол.

И Левка Бобровский спокойно забрасывает внутрь гранату. Севка срезает очередь сразу двоих выскочивших, ещё одного укладывает Петя.

И снова вперёд, вперёд, не останавливаясь, не задерживаясь.

Точно так же сейчас по другим улицам Тулы к её кремлю пробиваются другие тройки и четвёрки александровцев. Занимают крыши и колокольни, берут под контроль перекрёстки, двигаясь всё дальше и дальше, всё глубже в город.

Михаил Жадов отыскал свой полк. Или, вернее сказать, полк отыскал Михаила Жадова.

Среди тех, кто бежал через мост, оказались и его бойцы.

— Товарищ Жадов!.. — выкрикнул кто-то, и этого оказалось достаточно.