Александровскiе кадеты. Том 1

И оказалось, что физика таки и впрямь может. Илья Андреевич рассказывал о вещах невиданных, о том, как особые радиоволны помогают находить подземные пустоты, и о том, что он самолично отправится с седьмой ротой, дабы «испытать прототип» прибора как раз для таких случаев.

Глаза у Пети Ниткина сделались как чайные блюдца. Он аж подпрыгивал на месте, а руку тянул почти что до потолка.

– Вижу, вижу, господин кадет, – снисходительно кивнул господин Положинцев. – Небось хотите помочь?

– Так точно! – пискнул Петя.

– Тогда будете мне помогать, прототип довольно тяжёлый. Нет, таскать его будут фельдфебели, а вот раскладывать антенны по схеме, втыкать в землю, снимать показания – надеюсь, вы мне поможете!

И о вещах сложных Илья Андреевич говорил языком простым и понятным. Показывал в небольшом лотке с водой, как волны отражаются от краёв: «Вы все видели это множество раз, но задумывались ли, что точно так же отражаться могут и волны невидимые, те самые, что по радио несут нам человеческую речь?»

Слушали его с открытыми ртами, даже второгодник Воротников, даже «Ле-эв» Бобровский, забывший, что нужно натягивать гримасу снисходительной скуки; и не заметили, как урок пролетел.

– Домашнего задания сегодня не будет, господа, – объявил напоследок учитель, вызвав бурный восторг у всех, за исключением, разумеется, Пети Ниткина. – Но! Но, любезные сердцу моему господа кадеты, как только поиск ваш будет закончен, мы продолжим занятия механикой. Машина Атвуда, господа, только с виду проста. Но без неё, как и вообще без механики, и всего того разнообразия приборов, что я упоминал, не построить.

* * *

Получать оружие – это серьёзно. Седьмая рота в полном составе выстроилась перед цейхгаузом; усатый фельдфебель Трофим Митрофаныч вызывал строго, по фамилиям, и отвечать требовалось по уставу, ибо Трофим Митрофаныч был сейчас Начальством, к коему надлежало обращаться «господин старший штабс-фельдфебель», и никак иначе.

Кадет за кадетом исчезали в дверях оружейной, появляясь потом с изрядно оттягивающим пояс тесаком.

– Не хватать! Из ножен не вытаскивать! Вот балованна команда, сущие бесенята! Воротников! Я тебя, буйну голову, знаю! А ну быстро клинок спрятал! А то враз на ко́злы у меня отправишься!

Ко́злами и здесь именовалась та самая скамейка в подвале, на которой до́лжно было сечь провинившихся.

Севка, против Фединых ожиданий, быстренько и без пререканий убрал тесак, вытянулся во фрунт.

– Виноват, господин старший штабс-фельдфебель! Больше не повторится!

– То-то же, что не повторится, – проворчал Трофим Митрофаныч и вдруг показал Воротникову кулак. – Это с их благородиями фокусы твои тебе с рук сходят, а я тебя – ты знаешь – без господского догляду отделаю хуже, чем Господь наш Вседержитель черепаху.

Судя по тому, что на губах у Севки не перекатывалась обычная его полупрезрительная ухмылочка, отделать его старый фельдфебель и впрямь мог. Может, даже и отделывал уже – хотя учились они все тут без году неделя.

– А чего это он так – про черепаху-то? – шёпотом удивился Петя. – Замечательное животное, очень интересное! Приспосабливается к любым условиям!.. Есть черепахи сухопутные, а есть морские. Есть такие, что в пресных прудах живут, а есть…

– Кадет Ниткин! Р-разговорчики в строю!

– И-извините… – пробормотал опять выключившийся из корпусной жизни Петя, за что тут же схлопотал подзатыльник. Несильный, но обидный.

– Какое тебе тут «извините», штрипка штафирская? – рассвирепел фельдфебель. – Ты в славном императорском воинстве или у мамки на антресолях?!

Кадеты вокруг загоготали, и Ниткин мучительно покраснел, сообразив, какой допустил промах.

Федя что было сил ущипнул приятеля повыше локтя, и Петя пришёл в чувство. Нет, так же лихо, как Воротников, он не вытянулся, и голос у него дрожал, но всё-таки уставное «виноват, господин старший штабс-фельдфебель» у него получилось ничуть не хуже Севкиного.

Внутри было узкое, вдаль уходящее помещение. За высокой деревянной конторкой стоял писарь, скрипел пером; другой фельдфебель, Пётр Макарович, притворно хмурясь, клал на стойку обмотанные ременной портупеей тесаки.

– Кадет Солонов Фёдор!

– Кадет Солонов Фёдор, оружие номер Н-28953, – прогудел Макарыч. Писарь старательно выводил цифры в толстенном гроссбухе. – Портупею надень, кадет, а то ремень ниже задницы съедет…

С портупеей через плечо и увесистым тесаком на поясе Федя вышел из цейхгауза, невольно сам переходя на строевой шаг. Совсем, совершенно иное ощущение – тяжесть оружия сделала его словно настоящим рыцарем, и не хватало только прекрасной дамы, чтобы повязать её шарф на руку и поклясться свершать в её честь славные подвиги.

Потом появились господин Положинцев, Две Мишени и госпожа Шульц. Последняя отчего-то бросала на учителя физики весьма неласковые взоры. Следом за Ильёй Андреевичем двое дюжих унтеров тащили какие-то здоровенные ящики. Петя Ниткин немедля уставился на них, словно Воротников на сдобу.