Александровскiе кадеты

Мой отец, Михаил Владимирович, тоже был физиком. Преподавал в Петербургском университете. Он-то и заложил основы нашей теории времени. Теории, ставшей нашим счастьем и проклятием…

— Коля, поменьше красивостей, — строго сказала Мария Владимировна.

— Да, прости, Мурочка, дорогая. Самое главное — невозможно попасть из будущего в прошлое. Прошлое уже случилось, его изменить нельзя. Невозможно попасть из прошлого в будущее — его ещё нет. Погодите! — он поднял руку, видя, что Две Мишени уже открыл рот, собираясь не то возражать, не то спорить. — Мой отец исследовал так называемые «мировые линии», его интересовали самые глубокие аспекты мироздания. Своё время он опередил очень и очень надолго. Однако это всё так бы и осталось умозрительной игрой — если бы он, пытаясь создать теорию, в которой временные путешествия — излюбленный приём современных сказочников — были бы возможны, не создал — больше как игру ума! — теорию квантованности… простите. Теорию прерывности потока времени. Теорию параллельных потоков, каждый из которых опережает другой на некий временной интервал. Для простоты — на день. Или на два. Для нашего объяснения неважно. Нельзя попасть в прошлое своего потока. Нельзя попасть в будущее своего потока. Но можно попасть в прошлое параллельного потока. Другое дело, что оно, быть может, будет отличаться от твоего. Вот скажите, господа… вы сможете меня проверить. Если изначальные вычисления верны, то вы из своего тысяча девятьсот восьмого года, верно?

— Верно, — кивнул Две Мишени.

Федор ощущал, что голова у него вот-вот вскипит безо всякого пламени, словно тот самый электрический самовар. Костя Нифонтов имел вид совершенно обалдевший, и только Петя Ниткин слушал профессора Онуфриева словно ветхозаветного пророка.

— Отец был прав… — прошептал Николай Михайлович, и тоже прикрыл на миг глаза. — Так вот. Временные эти потоки разделены определёнными интервалами… точнее, мы можем взаимодействовать с ними, разделёнными этими самыми интервалами. То есть…

— То есть это не наше будущее, — проговорил Петя Ниткин, в упор глядя на профессора. — Наше — совсем иное, верно?

— Какая сообразительность! — восхитился Николай Михалович. — Да, это не совсем ваше будущее. Ваше ещё не наступило. Однако сходства между потоками куда больше, чем различий. А различия, зачастую, не оказывают особого влияния, даже если…

— Кто же сейчас на престоле? — вдруг перебила Ирина Ивановна. — Кто правит Россией?

По лицам хозяев пробежала тень.

— Пока оставим это, — мягко сказал профессор. — В нашей истории в 1908 году на престоле пребывал государь Николай Александрович. Николай Второй, сын императора Александра Третьего. Александр Александрович, увы, безвременно скончался в 1894 году, 1-го ноября по старому стилю, в Крыму, в Ливадийском дворце.

— Какой ужас!.. — содрогнулась госпожа Шульц. — Нет, наш государь, дай Бог ему здоровья, правит по-прежнему!.. Наследник цесаревич — да, действительно Николай Александрович, но…

— Вот видите, — остановил её хозяин. — Вот и отличие. Но при этом вы шли через город, видели его, хоть и немного — Петропавловка на месте? Киров… то есть Троицкий мост — на месте? Зимний дворец? Ростральные колонны?..

— Их они не видели, деда!

— Значит, ты им их ещё покажешь, внучек. Но я не о том. Инерция обществ оказывается слишком велика. Казалось бы, при таких различиях — два столь разных императора на престоле! — различий должно быть куда больше. Но… словно Провидение и в самом деле подсказывает нам, куда направить свои стопы и усилия.

— Но, сударь, откуда в подвалах Корпуса взялась та самая машина, что перенесла нас сюда?

— Всё по порядку, досточтимая Ирина Ивановна. Сформулировав свою теорию, отец принялся искать способы проверить её экспериментально. Установил связь со знаменитым Никола Теслой, слышали о таком?

Петя Ниткин яростно закивал. Константин Сергеевич и Ирина Ивановна тоже кивнули, хотя и без такого энтузиазма.

— Как ни странно, знаменитый инженер ответил малоизвестному физику из далёкой России. Завязалась переписка. Тесла многое подсказал — основываясь на его теории «эфира», которая якобы опровергнута современной наукой, отец начал строить прототип аппарата для переноса материальных тел из одного временного потока в другой…

— Коля! — решительно остановила профессора Мария Владимировна. — Прекрати, дорогой. Людям не до твоих теорий. Скажи им толком, а не сможешь — я скажу.

— Ах, да, да, дорогая. Подвалы корпуса, да… — Николай Михайлович элегантно огладил бороду. — Видите ли, господа… мы добились успеха. После множества лет и попыток мы нашли точку эквилибриума…

— Они нашли место в вашем временном потоке, где только и можно установить парный аппарат, — перебила Мария Владимировна. — И это оказались как раз подземелья Александровского корпуса.