Александровскiе кадеты

Полезли. Соскользнули вниз по заросшему сухой травой, пожелтевшим репейником склону, и сразу же увидели то, что искали — чёрный полузаплывший зев пещеры.

— Туда! — Лев решительно направился прямо к дыре.

— Э, э, — забеспокоился Нифонтов. — У нас же ни фонаря, ни свечек!

— Это у тебя «ни фонаря, ни свечек»! — передразнил Костю Бобровский. — А у меня всё есть!

Из нагрудного кармана появился новомодный электрический фонарик, плоский, целлулоидный, цвета слоновой кости; на боковой узкой стороне — выпуклая линза.

Лев щёгольским движением нажал кнопку, в темноту упёрся узкий неяркий луч.

— Идём!

И с решительностью, какой Федор никак от него не ожидал, полез в дыру.

Внутри было низко, тесно, темно, сыро и холодно. И плохо пахло. Землёй, гнилью, словно в погребе, который давно не открывали.

— Это под дорогой идёт, — пропыхтел Бобровский, упрямо пробиравшийся первым. — Интересно, кто копал…

— Крéпи нет, — заметил вдруг Нифонтов. — Нечего тут шарить, того и гляди, завалится всё.

— Не завалится. Доселе ж не завалился, — Лев деловито водил лучом туда-сюда.

— И не только крéпи, ничего здесь нет, — Костя держался позади всех.

— Трусишь? — усмехнулся Лев.

— А ты на слабо не бери!

— А я и не беру. Вообще да, идти тут некуда, — пятно света упала на глухую стену, из неё кое-где торчали корни. Вся «пещера» была длинной не больше дюжины шагов.

— Трубу под дорогой начали копать, да бросили, — сказал Федя. Отчего-то ощущалось разочарование, словно в любой дыре-норе под землёй непременно должны были начаться невероятные приключения. — Свети, Бобровский. Чтобы точно знать — тут ничего не прятали.

Бобровский старательно светил, но ничего подозрительного они не заметили,

— Да, — Лев вздохнул. — Скучно тут. То ли дело в Саблино! Там пещеры настоящие. Старые каменоломни. Говорят, ещё петровских времён!.. — и вздохнул снова. — Там интересно. Если как следует поискать, можно и до Белой Стрелы добраться. Я знаю, мне брат рассказывал.

— Белая Стрела?! — разом выпалили и Федя, и Костька и даже Воротников.

— Белая Стрела. Что, не слыхали никогда? Ещё «Загадка Царей» называлось. Неужто никогда?

Ответом ему было лишь сконфуженное молчание.

— Ладно, — смилостивился Бобровский. — Полезли наверх. Так и быть, расскажу.

Но наверху рассказать не получилось — потому что пришлось с остальными обшаривать сараи, балаганы и прочее по дороге от Малой Загвоздки до нового кладбища и церкви Всех Святых при нём.

Трудились, пока не стемнело.

Устали, исцарапались, перемазались, но ничего не нашли. Первое отделение впало в известное уныние; однако тут их нагнал господин Положинцев со своими загадочными кофрами и вместе с ним — сияющий, словно новогодняя ёлка, Петя Ниткин.

— Что загрустили, молодцы-кадеты? — громогласно вопросил учитель физики. — Ничего не нашли? — так это ж отлично! Значит, можно пока не опасаться. А вот мы зато испробовали наши устройства, и, знаете ли, очень, очень многообещающие результаты!.. Не так ли, кадет Ниткин?

— Очень! — пискнул от переполнявших его чувств означенный кадет. — Электрические сигналы!.. От электродов!.. По-электрически!.. Воткнутых в землю!..

— Потом, потом перескажете, господин кадет, — добродушно усмехнулся Илья Андреевич. — Все устали и ужин скоро. Трогай!

— Да, ваш благородия, — отозвался бородатый кучер, в армяке, совершенно не по тёплой погоде.

Подвода с кофрами проехала; Петя Ниткин восседал сзади с видом форейтора императорского экипажа, не меньше.

— Так вот, — проводил его взглядом Бобровский, явно стремясь перетянуть обратно внимание спутников, — Белая стрела, или, точнее, «белые стрелы». Это, братцы, такая штука, что не вдруг и поверишь. Рыли давным-давно на Руси глубокие ходы, из княжьих теремов да из церквей. Чтобы, значит, если враги напали, уйти можно было. — Он обвёл взглядом остальных — слушают ли? Остальные слушали. — Не простые это были ходы. Далеко вели. Не только лишь из подвала соборного, скажем, за крепостные стены. А вот, говорят, — он понизил голос, — что, когда Петербург строили, из дворцов такие ходы тоже прокладывали, высокие, скакать верхом можно!..

— Да откуда ты это взял-то такое? — попытался вставить Федя, но Бобровский нёсся на всех парусах.

— Брат у меня есть, старший, — с важным видом пояснил Лев. — Он у нас спелестологіей занимается.

— Спеле… чем? — выпучил глаза второгодник Воротников.

— Спелестологией, — снисходительно пояснил Бобровский. — Совсем языки забыл, Севка? От греческого «spiliá» — «пещера», и немецкого «stollen» — «штольня».

При всех своих недостатках дураком кадет Бобровский отнюдь не был, с известным сожалением признался себе Фёдор. И вдруг подумал, что у всех вокруг него что-то да есть, их выделяющее — Петька вот за свежий номер «Физика-любителя» душу продаст, Воротников драться умеет, и бокс знает, и французскую борьбу; и даже неприятный тип, надменный и заносчивый Бобровский, оказывается, увлекается пещерами и их тайнами…

Ну ничего, молча посулил Федя. Дайте только до стрельбища добраться…

Стрелял он всегда изрядно.