Алексаша

– Алексаша, друг, мне нужно с тобой поговорить, только честно… – спокойно, но серьёзно начал Пётр – Я знаю, что ты тоже причастен к тому делу о казнокрадстве и не пытайся соврать, ты не умеешь врать. Ты же двадцать лет уже не брал из казны, что случилось?

Его глаза наполнились слезами, Алексаша опустил голову и подумал

«Да, Не на долго удалось мне скрыть от Петра правду».

Алексаша рассказал историю с племянником и уткнулся Петру в плечо, признавая свою вину.

– Так вот значит в чём дело! Урок тебе: больше так не делай. Хотя, и ругать-то тебя не хочется: не для себя деньги взял. Что же ты у меня помощи не попросил? Вот теперь переволновался, лица на тебе нет… – сказал Пётр.

Алексаша посмотрел на Петра большими от удивления глазами и спросил с волнением:

– И ты не накажешь меня?

– Глупый младший братик, я тебя никогда не накажу и не обижу, я даже сердиться долго на тебя не могу! – посмеялся Пётр.

Алексаша несказанно обрадовался, просветлел лицом, обнял Петра. Пётр погладил ласково Алексашу по голове, провёл рукой по его длинным пшеничным волосам.

Потом они сидели за обедом, Пётр налил Алексаше вина.

– Увы, я не пью, здоровье не позволяет… – отказался Алексаша.

– Ну, чтобы расслабиться…

– Нет, мне нельзя…

– Тьфу, и выпить не с кем! – шутя, выругался Пётр.

Соколовский заглянул в столовую и неприятно удивился: ему не удалось поссорить Петра и Алексашу. Пётр погладил Алексашу по переносице.

– Фу, кошачьи нежности! – проворчал Владислав Соколовский.

Но отчаивался Владислав Соколовский недолго. Скоро он придумал новый коварный план. Соколовский стащил из стола Петра одно из Алексашиных писем, заказал писарю написать письмо подчерком Алексаши, а текст придумал такой:

«Мы все против реформ Петра. Я планирую сделать переворот, и когда я встану на престол, то отменю многие реформы. Надеюсь, дворянство меня поддержит. Александр Данилович Меньшиков».

Когда письмо было готово, Соколовский не без удовольствия подкинул своё сочинение на стол Петра.

…Утром Пётр, как обычно, взялся за бумаги и обнаружил незнакомое письмо. Он начал его читать и всё поплыло перед глазами Петра, в сердце защемило, Пётр не мог и не хотел верить, что его названный братик – предатель и заговорщик. Слёзы выступили на глаза Петра, а лицо перекосилось от боли: он решил отпустить Алексашу. Сказать легко, трудно сделать.

Рано утром Пётр приехал в усадьбу Алексаши, ему сказали, что Алексаша ещё спит. Пётр широкими шагами вошёл в спальню Алексаши и, словно нож, резанула его мирная картина: Алексаша, улыбаясь, дремал с Бусинкой. С минуту Пётр любовался этой сценой, а потом толкнул Алексашу и громко сказал:

– Вставай, одевайся, мы едем!

– Куда? – удивился со сна Алексаша.

– Не спрашивай! Собирайся живей! – приказал Пётр.

– Пётр, что-то случилось? – спросил Алексаша.

Пётр только нахмурился, но не ответил.

Пётр и Алексаша скакали на конях долго, глубоко в лес, а когда уехали так далеко, что их никто не мог видеть и слышать, Пётр показал письмо Алексаше и спросил:

– Твоё?

– Откуда я знаю? Подчерк похож. Дай прочту… – ответил Алексаша и выхватил письмо у Петра. Алексаша продолжительное время вглядывался в письмо, а потом засмеялся:

– Ну и глупость! Не знаю, кто это написал, но точно не я, мне такое и в голову-то не придёт…

– Ты лжёшь! Не оправдывайся! – прокричал Пётр.

– Да ты кому веришь: этой бумажке или мне? – обиделся Алексаша.

Пётр опустил голову.

Алексаша понял всё без слов, обида обожгла его сердце, слёзы потекли по щекам, он дал пощёчину Петру и заявил:

– Я-то думал, что ты мне брат, а я за столько лет, оказывается, не заслужил твоё доверие! Ну, ты меня и оскорбил! Значит, нам не по пути!

И друзья разъехались в разные стороны. Долго Алексаша, плача, ехал, куда глаза глядят, когда вдруг услышал крик.

«Это кричит мой старший братик!» – промелькнуло в голове Алексаши и, забыв все обиды, он поскакал на крик.

Когда Алексаша прискакал к месту, то увидел разбойников и привязанного к дереву Петра. Один из разбойников наставил пистолет на Петра…

«Только бы успеть!» – подумал Алексаша и ринулся между разбойником и Петром…

Пуля вошла Алексаше в плечо, тот рухнул с коня, разбойники разбежались. Пётр освободился от верёвок и подбежал к Алексаше…

… Пётр положил Алексашу себе на руку и заплакал:

– Что я наделал! Как я мог сомневаться в тебе! Я тебя так обидел, а ты пожертвовал собой ради меня! Прости меня, братик, я больше никогда не буду сомневаться в твоей верности! Младший мой братик, очнись, пожалуйста, и я буду носить тебя на руках! Всё будет по-старому, даже лучше, только очнись и прости меня!

Тут Алексаша открыл глаза, улыбнулся и сказал:

– Не обижайся, но я всё слышал. Я не обижаюсь на тебя…

Пётр обрадовался, обнялся с Алексашей, а потом взял его на руки и отнёс к придворному лекарю. Тот вынул пулю, и месяц Алексаша лежал, а Пётр ухаживал за ним. Когда об этом узнал Соколовский, то воскликнул:

– Нет, это – настоящая дружба, её нельзя разрушить!

И признался в подделке письма и клевете на Алексашу. Пётр так был рад, что Алексаша выздоровел и они с Алексашей снова братья, что на радостях простил Соколовского.