Алексеев. Последний стратег

В первый день отступления войсковой атаман Филимонов спросил у предводителей Добровольческой армии:

   — Антон Иванович, Михаил Васильевич, министры кубанского правительства хотят знать обстановку.

Алексеев отмолчался. Но Деникин ответил атаману откровенно и прямо:

   — Если доберёмся до станицы Дядьковской, то я ручаюсь, дня три ещё проживём.

   — А если красные заставы встанут на нашем пути ещё до Дядьковской?

На этот вопрос ответил уже Алексеев:

   — В таком случае нам всем придётся взять в руки винтовки погибших бойцов и встать в боевую линию. Или быть позорно убитыми безоружными...

Генерал-лейтенант Деникин оказался хорошим тактиком. Он старался не идти вдоль железных дорог, а быстро преодолевать их, не давая красным стянуть к месту «форсирования» железнодорожного пути бронепоезда. Противник к такой новинке оказался не готов. Красные войска и бронесилы, собранные на узловых станциях Владикавказской дороги - в Екатеринодаре и Тихорецкой - серьёзно не мешали.

Всего белым войскам на пути своего отступления пришлось четыре раза пересекать линии железных дорог, две из которых шли на север от Екатеринодара. От станицы Успенской Деникин с Алексеевым повели Добровольческую армию, минуя стороной Белую Глину, к станице Егорлицкой.

Здесь в Добровольческую армию пришло известие, поразившее всех, от кадетов до заслуженных фронтовых генералов. Совет народных комиссаров РСФСР и ВЦИК утвердили подписанный в Брест-Литовске сепаратный мир с Германией и её союзниками - Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией. С большим возмущением узнали добровольцы о том, какой ценой покупался этот мир. Германии и Австро-Венгрии отдавались вся Прибалтика, большая часть украинских и белорусских земель, корабли Балтийского и Черноморского флотов.

   — Отдать Ригу и днепровские берега без боя - разве это не предательство по отношению к Отечеству...

   — Неужели Ленин и Троцкий надеются на то, что германцы и австрийцы не пойдут дальше линии разграничения...

   — Подарить такие территории?! Слов нет. Позор, поношение русскому оружию...

   — За что только бился солдат России на фронтах четыре года?

   — Но мы-то Русская армия, хотя и называемся Добровольческой. Мы ещё скрестим оружие с немцами...

Договор считался позорным для России ещё и потому, что она выплачивала Германии, которая победительницей в войне никак не была, «скрыто» наложенную на неё контрибуцию в размере 6 миллиардов марок золотом. Выплачивалось «за все финансовые обязательства, предусмотренные договором...».

В счёт этой огромной суммы советское правительство успело выплатить Германии только 325 миллионов рублей золотом. Впоследствии это золото по Версальскому мирному договору перешло к бывшей российской союзнице по Антанте Франции.

Брест-Литовский сепаратный мир не остановил Берлин и Вену в их планах относительно территориальных приобретений в России. Когда Добровольческая армия вышла к станице Егорлицкой, в таком недалёком от неё городе Ростове-на-Дону уже стояли немецкие войска...

«Ледяной» поход принёс Добровольческой армии славу, но не принёс ей победы на кубанской земле. Он стал одной из первых страниц в истории Гражданской войны в России.

3 октября 1918 года генерал-лейтенант Деникин учредил серебряный «Знак отличия 1-го Кубанского похода». Он представлял собой меч в терновом венде. Знак носился на Георгиевской ленте.

Всего было зарегистрировано 3698 так называемых «первопроходцев». Знак за № 1 по праву принадлежал первому командующему армии белых добровольцев генералу от инфантерии Лавру Георгиевичу Корнилову. Это было данью его памяти.

Глава четырнадцатая ГЛАВА ОСОБОГО СОВЕЩАНИЯ НА БЕЛОМ ЮГЕ РОССИИ

Вырвавшись из Кубани на южную окраину Дона, Добровольческая армия 30 апреля стала наконец-то на отдых. Армейский штаб разместился в станице Мечетинской, конная бригада - в станице Егорлицкой... Белые на всякий случай прикрылись сильными заслонами с юга от красных и с севера... от немцев, занимавших в начале мая город Ростов и часть земель Области Войска Донского.

Однако верховный руководитель и командующий Добровольческой армией покоя не знали. Как ни парадоксально, но их в те дни больше беспокоила политическая сторона борьбы с большевиками, а не военная. И вот почему:

   — Михаил Васильевич, начальник штаба ознакомил вас с последней новостью из Новочеркасска?

   — Разумеется, Антон Иванович.

   — И что вы думаете о союзе Дона с немцами?

   — Что можно сказать? Положение донской столицы от такого союза значительно окрепло. Красных отбили, пока мы воевали с большевиками на Кубани.

   — Но это же прямое предательство союзнического долга.

   — Разумеется. Но донские атаманы в истории не раз выглядели сепаратистами. Так что с таким фактом надо считаться.

   — Нам, как я понимаю, пора позаботиться о собственных политических мерах?

   — Обязательно. Не отлагая написания политического обращения к русским людям ни на один день.

   — За чьей подписью будем давать?

   — Только за вашей, уважаемый Антон Иванович. Теперь вы, как командующий Добровольческой армией, военный вождь Белого дела на российском Юге...