Алексей Баталов. Жизнь. Игра. Трагедия

Читатель уже успел убедиться в том, что он родился в семье артистов, рос и формировался в потрясающей артистической среде. И по логике вещей, у него как бы не существовало иного пути, кроме как на сцену. А не факт еще. Младшие его братья Михаил и Борис шагали по той же стезе. Однако первый вообще ушел в противоположную сторону от лицедейства, а второй хоть и пытался всю жизнь овладеть артистической профессией, да так у него ничего и не получилось. Лишь Алексей Баталов стал в итоге выдающимся, гениальным русским актером. И вот на сей счет его собственное признание, такое важное в канве нашего разговора: «Как артист, я родился в Бугульме. Так уж вышло, что все первые, самые яркие и верные впечатления о театре мне подарили полные лишений и горя военные годы. Именно в Бугульме случились события, которые и определили по сегодня мою жизнь. Работа собранной вновь труппы начиналась не на театральной сцене. Театр был открыт позже, его здание не отапливалось, а первые выступления проходили при свете керосиновых ламп. Репетиции же проводились в комнате, где жили мы с мамой. Именно тогда родился новый театральный жанр военных фельетонов, которые пользовались большим успехом. А еще я выступал в госпиталях. В Бугульме были потрясающие врачи. И привозили туда очень много тяжелораненых. Вот они лежали, большинство в окровавленных бинтах. А мы играли им спектакль. Тогда мне впервые пришло понимание великой и глубокой истины: вот они все где-то далеко от Бугульмы воевали, кровь свою проливали, чтобы я, и братья мои, и мама могли жить. Там же, в Бугульминском театре, впервые в жизни я получил зарплату. Как говорится, натурой – зерном пшеницы. Мне заплатили как помощнику машиниста сцены. Позже я все-таки вышел в роли, кстати говоря, «кушать подано!». Вот прямо классически это случилось! Слова моей роли были такими. Постепенно бугульминская труппа набирала силу, и на сцене шли уже не только отрывки из спектаклей. Под руководством моей мамы, Нины Антоновны Ольшевской, именно в это время были поставлены «Без вины виноватые», «Лес», «Поздняя любовь», «Светит, да не греет», «Последняя жертва» и «На бойком месте» А. Островского, «Коварство и любовь» Ф. Шиллера, «Васса Железнова» М. Горького. Мама опять-таки режиссировала постановки таких востребованных в военное время спектаклей, как «Русский вопрос» и «Русские люди» К. Симонова, «Нашествие» Л. Леонова, «Разлом» Б. Лавренева. Мама пропадала в театре день и ночь. Она и руководила, и играла! А тут еще мы, трое детей: мне – четырнадцатый год, брату Мише – четыре года, а самому маленькому, Борьке, – два годика. Однажды прямо на сцене мама сознание потеряла. От банального недоедания. От себя отрывала, чтобы мы не умерли с голодухи. Хотя, видит Бог, театру нашему бугульминцы в те поры помогали, кто чем мог. Мясокомбинат снабжал театр пусть и не первосортными вырезками, но каким-никаким все же мясом. Его раздавали всем работникам театра по маленькому кусочку. И свой кусочек я тоже получал. Из других продовольственных складов к нам поступали приходящие в негодность мешки из грубой ткани. Их я порол, чинил, а потом расписывал под нужные декорации. И сегодня я по-прежнему с особыми чувствами вспоминаю ставшую родной мне Бугульму. Много лишений и горя я там пережил. Но там же впервые отчетливо осознал: буду актером во что бы то ни стало. Пока бьется мое сердце, Бугульма в нем». (Из выступления А. В. Баталова, посвященного 70-летию Бугульминского русского театра.)

* * *

В самом начале Великой Отечественной войны Виктор Ардов был призван на службу корреспондентом в военную газету. Владимир Баталов в числе самых первых артистов-мхатовцев записался в Народное ополчение. Нина Ольшевская с тремя детьми вынуждена была отправиться в эвакуацию. Сначала пароходом они добрались до Казани. Но пробыли там недолго. Город оказался переполненным сотрудниками эвакуированных научных и культурных учреждений. Достаточно сказать, что в Казани размещался Президиум Академии наук СССР.