Алексей Комнин - спаситель Византийской империи

На площади для конной игры в мяч перед Большим дворцом разложили костры. «Огонь поднялся до небес, — вспоминает Анна, — в одном из костров находился крест. Так как все обвиняемые должны были быть сожжены, каждому был предоставлен выбор вступить в тот костер, который он пожелает».

Привели осужденных. Все знали, что среди них есть действительные «враги народа» и люди оклеветанные. Причем оклеветанные в том числе манихеями, которые пытались запутать правосудие и вызвать ненависть к власти из-за большого числа пострадавших.

Итак, осужденных вывели на площадь. Тут настал момент истины. «Те, кто придерживался православия, увидели всю безвыходность своего положения и подошли к костру с крестом, чтобы принять истинно мученическую смерть», — пишет Анна. Терять им было нечего, но они желали хотя бы спасти душу. «Нечестивцы» же обратились к другому костру, предназначенному для еретиков. Зеваки жалели осужденных христиан и проклинали манихеев. Толпа негодовала.

Но тут выяснилось, что Алексей оставался все тем же ловким и хитрым политиком, страшным для врагов, но безопасным для друзей. Когда-то он придумал инсценировку с ослеплением Урселя Бальеля, чтобы заставить сдаться его сторонников. Теперь то же проделал с манихеями. Не было случая, чтобы император допустил напрасную жестокость.

Алексей заранее строго-настрого предупредил палачей, чтобы они не спешили с казнью. Император задумал суровую проверку для манихеев и православных, чтобы отделить одних от других. Ради этого и объявил, что собирается всех казнить. Метод не назовешь гуманным. Но он позволил спасти жизни невинных людей и отделить сатанистов от гармоничных подданных. А значит, оказался эффективным.

Манихеев увели в тюрьму, а ложно обвиненных христиан император немедленно отпустил «с многочисленными наставлениями». Манихеи и православные были равным образом потрясены этой уловкой. Казнь в тот день вообще отменили.

Богомилов развели по камерам, «отделив нечестивого Василия от остальных апостолов». Император не терял надежд и пытался обратить в православие тех, кого можно. «Некоторых из них он сам ежедневно призывал к себе, поучал, увещевал отречься от мерзкой веры, других же по его приказу ежедневно посещали наиболее достойные из священников и наставляли их в православной вере, убеждая отречься от богомильской ереси». Методы дознания неизвестны, но они работали. Некоторые манихеи «исправились и были освобождены из-под стражи, другие в ереси окончили свою жизнь».

Однако вождя движения — Василия — решено было все-таки сжечь. С таким предложением обратились к императору все — и сенаторы, и церковники, и философы. Заметим, насколько важен в тогдашней Византии вопрос о человеческой жизни, если для казни предводителя диссидентов требуется постановление высших иерархов. Да и то суровость расправы вызывает у всех колебания. В «свободной» католической Европе людей тогда казнили направо-налево.

Итак, сенаторы и церковники решили уничтожить еретика. «С ними был согласен и самодержец, который, помногу и часто беседуя с Василием, убедился в его дурном нраве и знал, что он не отрекся от ереси». Другими словами, Василий Все-таки пытался схитрить и сделать вид, что перешел в православие. Но Алексей имел слишком большой опыт, чтобы позволить себя одурачить. Император опять распорядился развести громадный костер. На сей раз местом казни был избран ипподром — излюбленное место жителей столицы. Как известно, православные императоры запретили игры гладиаторов. Но людям требовались развлечения, и в Константинополе с давних времен разрешили состязания колесниц.^{93}

Конские бега собирали толпы зевак. На казнь Алексей тоже хотел собрать побольше народа для устрашения манихеев; ведь раскрыть удалось не всех. «Была вырыта очень глубокая яма, а куча бревен, сложенная из высоких деревьев, казалась горой», — пишет Анна. Рядом с ямой вбили большой деревянный крест.

Когда разожгли костер, на ипподром стала стекаться толпа.

Еретику Василию дали шанс покаяться. «Нечестивцу была дана возможность выбора на тот случай, если он, испугавшись огня и изменив свои убеждения, подойдет к кресту, чтобы избежать костра». Но Василий не воспользовался этой возможностью. Еретик понял, что скрыться из-под ареста не сможет даже в случае покаяния. А кроме того, покаяние грозило потерей авторитета. Император предусмотрительно пригнал на казнь толпу богомилов. Либо Василий покается, и тогда богомилы разнесут весть о предательстве, либо погибнет. Еретики ловили каждое движение Василия. «Он же, казалось, с презрением относился к любому наказанию и грозившей ему опасности и, находясь вдалеке от костра, смеялся, морочил всем головы прорицаниями, будто некие ангелы вынесут его из огня, и тихо напевал псалом Давида». Не исключено, что диссидент повредился в уме.