Алексей Константинович Толстой

Рисуя личность Ивана Грозного, Алексей Толстой исходил из характеристики, данной этому царю Карамзиным. У Карамзина Иван Грозный — «исполин бесчеловечия», «губительный ангел тьмы для россиян»; другими словами — мрачный тиран и патологический убийца. Но ко времени появления в журнале «Князя Серебряного» такая точка зрения представлялась уже изжитой. Современные историки (Сергей Михайлович Соловьёв, Константин Дмитриевич Каверин) видели в Иване Грозном умного и энергичного строителя Российского государства. Репрессии, по их мнению, касались исключительно оппозиционного боярства, всеми силами противящегося великим замыслам царя. Фактически и те и другие воззрения существуют и в наше время (и, скорее всего, будут бороться ещё долго, поскольку и там и здесь весомая доля правды).

Действительно, Иван Грозный — фигура огромного исторического масштаба, именно поэтому столь контрастны и столь велики позитивные и негативные результаты его правления. Создав централизованное государство, покончив с местным сепаратизмом, он залил страну кровью и тем ослабил её. Смутное время явилось мрачным следствием его деяний. Но в народной памяти Иван Грозный остался прежде всего победителем Казани, окончательно сокрушившим ненавистное татаро-монгольское иго. Царь неимоверно высоко поднял авторитет центральной власти, и именно поэтому народ многое простил ему. А. К. Толстой показывает, что современники смотрели на окружающие бедствия и необузданную тиранию Ивана Грозного как на Божие возмездие за собственные грехи; так думали все — от первого боярина до последнего холопа; и это было исторической правдой.

Свой роман Алексей Толстой заканчивает следующими словами:

«Да поможет Бог и нам изгладить из сердец наших последние следы того страшного времени, влияние которого, как наследственная болезнь, ещё долго потом переходило в жизнь нашу от поколения к поколению! Простим грешной тени царя Иоанна, ибо не он один несёт ответственность за своё царствованье; не он один создал свой произвол, и пытки, и казни, и наушничество, вошедшее в обязанность и в обычай. Эти возмутительные явления были подготовлены предыдущими временами, и земля, упавшая так низко, что могла смотреть на них без негодования, сама создала и усовершенствовала Иоанна, подобно тому как раболепные римляне времён упадка создавали Тивериев, Неронов и Калигул.

…Простим же грешной тени Ивана Васильевича, но помянем добром тех, которые, завися от него, устояли в добре, ибо тяжело не упасть в такое время, когда все понятия извращаются, когда низость называется добродетелью, предательство входит в закон, а самая честь и человеческое достоинство почитаются преступным нарушением долга! Мир праху вашему, люди честные! Платя дань веку, вы видели в Грозном проявление Божьего гнева и сносили его терпеливо; но вы шли прямою дорогой, не бояся ни опалы, ни смерти; и жизнь ваша не прошла даром, ибо ничто на свете не пропадает, и каждое дело, и каждое слово, и каждая мысль вырастает, как древо; и многое доброе и злое, что как загадочное явление существует поныне в русской жизни, таит свои корни в глубоких и тёмных недрах минувшего».

Нельзя обойти молчанием и тот факт, что «Князь Серебряный» представляет собой подлинную энциклопедию быта, обычаев, верований, суеверий XVI века. Эрудиция А. К. Толстого поразительна. Он творчески переработал многочисленные труды по русской этнографии и фольклору; только одно перечисление их заняло бы целую страницу. Читателю открываются тонкости старинных свадебного и пиршественного обрядов; он погружается в красоты и народных песен, и духовных стихов, и сказки об Акундине, и былины о Добрыне Никитиче. В этом плане в русской литературе сопоставить с «Князем Серебряным» можно разве что романы Павла Ивановича Мельникова-Печерского.

Критика встретила «Князя Серебряного» сдержанно. Рецензий было немного, и они сводились к утверждению, что этому роману следовало бы появиться лет двадцать — тридцать тому назад: рядом с произведениями Михаила Загоскина и Ивана Лажечникова он казался бы недостижимым шедевром. В журнале «Русское слово» критик (скрывшийся за подписью В. Б-на) высказался по адресу «Князя Серебряного» просто и лаконично: «Не удаётся нам исторический роман, да и баста!» Он отметил, что А. К. Толстой следовал не раз использованной «вальтерскоттовской» схеме, и именно поэтому его роман «вполне разделяет недостатки своих предшественников, особенно при тех огромных претензиях, которыми задался автор»[54]. Одновременно в рецензии отмечено и художественное мастерство А. К. Толстого, сумевшего создать психологически яркие образы ряда персонажей, в первую очередь опричников (Басманова, Вяземского и др.).