Алексей (ЛП)

Смерть всегда преследовала меня. Во всем была ее вина.

Тоска охватила меня, потребность бороться и кричать горела в моих венах, когда я смотрела в холодные, жесткие глаза женщины, называющей себя моей матерью. Она появлялась каждые два года, отрывая меня от моей нынешней семьи, никого не оставляя в живых и помещая меня в новую семью. Но на этот раз я был сильнее. Тот маленький мальчик был немного старше. Наконец-то я смог бороться и защищаться.

Я пытался защитить свою приемную семью. И потерпел неудачу. Моя приемная сестра. Мои приемные мать и отец. Все мертвы. За то, что любишь меня.

Сцена в комнате была гротескной, холодной и безжизненной. Их глаза были пусты, они смотрели в пустоту смерти. Ушли навсегда.

Горечь, ненависть и гнев поднялись во мне из-за женщины, которая стояла под защитой своих телохранителей. Я ненавидел их всех. Хотел убить их всех. Заставьте их заплатить за страдания, которые они причинили.

Трудно было поверить, что всего час назад эта комната наполнялась смехом, любовью и теплом. Эта семья приняла меня и относилась ко мне как к своей собственной. Любовь ко мне была их единственной ошибкой.

И из-за этой жестокой женщины они поплатились за это наихудшим из возможных способов.

Да, эмоции могут довести вас до безумия.

Из-за них мне было трудно справляться с жизнью. Поэтому большую часть времени я не испытывал никаких эмоций. Ни одной чертовой. У меня это получалось лучше всего. На самом деле, я предпочитал это. Сильные эмоции только убивали вас или ваших близких. А потеря оставляла в вашей груди зияющие дыры, которые невозможно было заполнить.

Я глубоко вздохнула, подавляя гнев и печаль, которые скрутили мои внутренности. Мое сердце бешено колотилось, скользкая ненависть сжимала его. Пот выступил у меня на лбу, ладони стали липкими.

В последнее время воспоминания продолжали возвращаться. Это было хуже, чем когда-либо. В десять раз хуже. Я знал, что вызвало воспоминания.

Изабелла и Татьяна. Даже Бьянка Моррелли и спасение ее матери из лап Бенито Кинга спровоцировали их.

У меня начало формироваться подобие семьи.

И одно я знал наверняка:… Это будет стоить всем жизни, и я не мог позволить этому случиться.

Черт возьми. Мне нужно было взять себя в руки.

Черт. То. Воспоминания.

Я слишком много работал, чтобы достичь этого этапа в своей жизни — когда у меня была семья и люди, о которых я заботился.

Изабелла. Ее дети. Татьяна. Мои братья. Даже Кассио, Нико и их банда.

Некоторые люди считали нас плохими людьми. В этом мире никогда не было абсолютно черного или белого. Я вырос, воспринимая жестокость и зло как повседневное явление. Сражаясь и убивая, чтобы выжить. И не все те, кого я убил в детстве, заслуживали смерти.

Их смерти все еще преследовали меня. Пашка. Илья. Костя. На меня нахлынуливоспоминания. Их лица, их улыбки, их смерти. Улыбок было немного, и мы росли далеко друг от друга в том мире, но мы делили их. Они были моими братьями… они были моей семьей.

Жжение распространилось по всему телу, пот стекал по порезам. Но это не шло ни в какое сравнение с жжением в груди.

Глаза Кости расширились, кровь из его шеи брызнула мне на грудь. Я смотрела, как он боролся, отчаянно зажимая руками глубокую рану. Я стоял на ринге рядом с Ильей, когда мы смотрели, как умирает наш друг. Он смотрел нам в глаза, зная, что у нас не было выбора.