Алекси Лайхо. Гитара, хаос и контроль в жизни лидера Children of Bodom

В плане звучания клавишных мы по большей части вдохновлялись музыкой 1980-х годов, но особенное и очень большое влияние со стороны металла на нас оказал альбом Tales from the Thousand Lakes (1994). Amorphis – это первая услышанная мною дэт-метал-группа, которая использовала клавишные в таком объеме и делала это с умом. Мне очень понравился их дебютный альбом, и в первый раз я увидел их на сцене в клубе Lepakko еще до того, как вышел Tales. В то время некоторые блэк-метал группы, конечно, использовали клавишные, и то же самое было в готик- и дум-жанрах, но в основном они делали это ради отдельных эффектов.

Так что Amorphis совершили прорыв, чтобы доказать мне и всем нам, что и в Финляндии создают дэт-метал действительно высокого уровня. Если не считать Hanoi Rocks, то рок-сцена у нас тогда была в основном в стиле Юйсе Лескинена. И совершенно нормально, если кому-то это нравилось. Но именно Amorphis, а чуть позже и Impaled Nazarene стали для нас действительно важным примером и ориентиром. До них рок и металл для меня были исключительно территорией британцев и янки. И лишь одна местная группа производила тогда достойное впечатление.

Конечно, я не шел в ногу с развитием творчества группы Stone, потому что мне было всего девять лет, когда у них вышел дебютный альбом. Но потом я послушал их диски, и у меня чуть задница не загорелась! Я сначала даже не мог поверить, что финская команда может звучать настолько жестко. Вполне на уровне Metallica. Stone легко бы обошли Testament и другие группы из программы Triple Trash Treat в шоу Headbangers Ball.

В 1996 году IneartheD вернулись в студию Astia. На этот раз нашим транспортным средством стала машина мамы Хенкки – универсал Volvo 740, – а водителем был Але. Наша третья демозапись получила название Shining, и на ней играли Яска, Хенкка, я, Але и Яни. С того момента и до сегодняшних дней все наши песни сочиняются лишь мною. Музыка тогда создавалась непрерывным потоком, и адовое множество риффов, а также результаты различных экспериментов зачастую отправлялись в мусорную корзину.

Самыми важными примерами для меня в то время были Amorphis и Sentenced, а также Cannibal Corpse и выходцы из Флориды Obituary. Из шведских команд – Entombed и Dark Tranquillity, а из норвежских – Emperor… И, конечно же, Darkthrone, особенно их первые два альбома: Soulside Journey (1991) и A Blaze in the Northern Sky (1992). Тайком, в стороне ото всех, я с удовольствием слушал музыку 1980-х и Стива Вая. И также не забывал лучшее из Dire Straits. Конечно же, вслух об этом нельзя было говорить.

Потому что даже Марк Нопфлер какое-то время в определенных кругах считался чуть ли не Антихристом из-за того, что в песне „Money for Nothing“ употребил слово «педик». Ох, скандал, конец света! Хотя группа была больше похожа на оркестр верующих и при этом играла зрелый рок на олимпийских стадионах. А потом кто-то выдумал, что Нопфлер, видимо, ненавидит геев. Настоящий, истинный гангста. Эй, успокойтесь!

На этом фундаменте мы продолжаем строительство до сих пор, но уже, конечно, со знаниями и навыками, которые пришли к нам благодаря накопленному – и продолжающему накапливаться всё больше и больше – опыту. Способность писать песни проявляется именно во время практики. Методом проб и ошибок. Как я уже говорил, многое с самого начала отправляется в мусорную корзину. Но, чем больше вы практикуетесь, тем лучше будет результат. Мне по-прежнему это нелегко дается. Я, конечно, могу на ходу сочинить какую-нибудь песню, но насколько хорошей она получится – это уже другой вопрос. Тем не менее в этом тоже есть смысл – нужно распознавать во время практики форму будущих композиций.

Именно в этом плане и происходили самые большие перемены у нас в группе. Потому что многим моим ранним композициям не хватало смысла. Я просто играл все риффы подряд. Без какой-либо структуры. В группе у всех был соревновательный менталитет. Мы могли услышать что-нибудь классное и тут же решали, что сочиним нечто похожее, но быстрее, тяжелее или еще экстремальнее. Что-то вроде: «Сделаем так же, только возведем всё в десятую степень». Если вспомнить нас в то время, ощущение такое, будто мы все находились под «спидами», хотя это был просто прилив юношеского адреналина.