Алеша Джапаридзе

С этими словами она разложила на столе домашние яства, поставила кувшины с имеретинским вином. Все сели за стол.

Вера не подозревала, что товарищи брата пришли не в гости, а на собрание нелегального кружка. И она, естественно, не могла скрыть своего удивления, видя, что молодые люди, которых брат давеча называл Кобой, Ладо, Георгием, вдруг неожиданно встали из-за стола, поблагодарили за угощение и вышли. Потом они занесли во двор какой-то груз и исчезли в темноте.

— Куда ушли товарищи Прокофия? Да и сам он где? — с недоумением спросила Вера.

Мать спокойно ответила:

— Придут, дочка, не волнуйся!

Только тут Вера стала догадываться…

На следующий день, когда Вера уже знала о потайной комнате и незаметной двери в стене, она ласково обратилась к брату:

— Пакия, дай и мне какое-нибудь дело, введи и меня в вашу компанию!

— Эх, сестричка моя, — ответил Прокофий, — пока не могу. Даже нам тяжело и трудно, а тебе… Но не огорчайся, настанет время, и ты, может быть, станешь в наши ряды.

Как раз в ту пору в Главных железнодорожных мастерских Тифлиса начались волнения рабочих. Готовилась стачка. Ее организаторы — Калинин, Аллилуев, высланные властями из Питера, а также Сталин, Джапаридзе и другие. Они печатали прокламации, которые расклеивались на улицах города, особенно в рабочих районах. В одной из прокламаций было сказано:

«Люди, обремененные семьями, изнывают в тяжелой обстановке. Мы должны потребовать:

Безусловное недопущение побоев.

Увеличение зарплаты.

Отмена штрафов.

Улучшение гигиенических условий.

Освобождение из тюрьмы наших товарищей!..

Это единодушное решение 4000 рабочих.

Мы пострадаем и умрем за идею, добиваясь правды и справедливости.

Если просьба наша не будет уважена, то от Батуми до Баку все низшие служащие прекратят службу, а затем остановится и движение».

Стачка началась. Разгоняя ее участников, жандармерия и полиция бесчинствовали. Казаки жестоко избивали людей. Наиболее активных рабочих арестовали. В их числе оказался Прокофий Джапаридзе. Докладывая властям о его аресте, жандармский штабс-ротмистр Лавров в своем донесении сообщал: «Что касается бывшего ученика Тифлисского учительского института Прокофия Джапаридзе, то поводом к его аресту послужили следующие обстоятельства.

Получены агентурные сведения, что рабочим в организации забастовки помогают какие-то студенты. Принято во внимание, что бывший студент Пушкарев вместе с каким-то грузином, оказавшимся впоследствии Джапаридзе, весьма внимательно следили за движением рабочих, появляясь рядом во всех случаях скопления забастовавших рабочих. 7-го августа сего 1900-го года Джапаридзе задержан, произведен обыск. Найдено:

Письмо из Владикавказа от его товарища Николая Домостроева. В нем, между прочим, говорится, по-видимому, в отношении Тифлиса: „В воздухе чувствуется духота. Не быть ли грозе?.. О, если бы!!! Душно без „т“ или „сч““. В конце же письма приписка: „Будь цел, мудр“.

Цинковая ванночка для гектографа (поскольку воззвание к помощникам машинистов было напечатано на гектографе, печатание можно приписать Джапаридзе).

Банка с гектографическими чернилами.

Клочок бумаги с адресом Пушкарева и каким-то другим нерасшифрованным пока адресом: „Измайлов, левая пустошь, ворота, двор, лесенка, стена, балкон, крыша, труба“…»

Джапаридзе пытался уничтожить эту записку, но ее успели отобрать и порванные части склеить.

У Пушкарева были найдены рукописный экземпляр брошюры «Торжество социал-демократической партии» и несколько листов бумаги, употребляемой для печати.

Донесение жандармского штабс-ротмистра не вызывало никаких сомнений. Джапаридзе и в самом деле был одним из организаторов забастовки железнодорожных рабочих. Однако жандарм ошибся, комментируя фразу «В воздухе чувствуется духота» и связывая ее лишь с Тифлисом. Николай Домостроев под этими словами подразумевал всю Российскую империю и надвигавшуюся первую русскую революцию. Что же касается весьма загадочного — «Измайлов, левая пустошь, ворота…», то это был конспиративный адрес их единомышленников Кистеневых. Поэтому-то Прокофий и хотел уничтожить записку. Дальнейшие события показали, что адрес этот для жандармского управления остался не раскрытым до конца. Сколько ни допрашивали Джапаридзе, сколько ни угрожали ему, он так и не выдал товарищей.

Метехский старинный замок на левом берегу Куры стал первым местом заключения Джапаридзе. Одновременно были арестованы рабочие-революционеры Курнатовский, Франчески, Выборгин, Аллилуев, Чодришвили, Пушкарев и другие.

Такого «опасного преступника», как Джапаридзе, полагалось держать в одиночной камере. Метехский же застенок был слишком переполнен, поэтому Прокофия переводят в губернскую тюрьму.

Что делалось за стенами тюрьмы, Джапаридзе и его товарищи не знали: связь с волей им строжайше запретили.