Алеша Джапаридзе

По дороге Колесникова спросила своего мужа:

— Что случилось, Зевин? Все улицы пустынны, нигде ни одной души. И тишина какая-то странная!..

— Тишина — предвестник бури, — сказал Зевин. — В городе что-то готовится. Поспешим!

В штабе Зевин и Колесникова застали Джапаридзе и Фиолетова. Вскоре подошли руководящие работники «Гуммета», только что побывавшие в мечетях. Они сообщили, что там ораторствуют мусаватисты, разжигающие националистические страсти, подстрекают азербайджанцев выступить против разоружения «Эвелины», потребовать возвращения оружия мусульманским подразделениям, призывают к борьбе с Советами и большевиками, которые якобы готовят резню безоружного азербайджанского населения.

Вечером Зевин решил пройтись по городу, посмотреть, что делается. На некоторых улицах, в частности в так называемой татарской части города, спешно рыли окопы, сооружали заграждения, возле которых группировались вооруженные люди.

Вернувшись в штаб, Зевин рассказал об этом Джапаридзе и другим товарищам. Но они не знали, что в это время контрреволюционный мятеж уже начался. Мусаватистские банды на Шемахинской и Татарской улицах открыли сильный огонь по советским войскам.

Еще днем 30 марта был организован Комитет революционной обороны, куда вошел и Джапаридзе. Руководители бакинских большевиков быстро распределили между собой обязанности. Обязанности, собственно, у всех были одни; возглавить в районах боевые рабочие дружины, повести их против мятежников.

Шаумян, Джапаридзе, Азизбеков, Нариманов, Корганов, Зевин и другие большевистские вожаки спешно разошлись по своим районам.

Алеша с трудом пробрался в Баилово-Вибэйбатский рабочий район. Именно здесь разгорелась самая ожесточенная схватка с мусаватистами, которые стремились овладеть военно-морским портом.

Появление Джапаридзе рабочие встретили радостными возгласами:

— Алеша! С нами Алеша!

Дружина в сборе, винтовки проверены. Мешкать некогда, и Алеша Джапаридзе, вынув пистолет, скомандовал:

— Вперед, товарищи! За мной!

Но за Алешей бросилась только часть бойцов, остальные остались в укрытиях: слишком сильный был огонь противника. Атака не удалась, и Джапаридзе приказал боевикам отступить. Тем временем мусаватистские банды еще продвинулись вперед и подошли почти вплотную к стоявшим на приколе судам. Скрипя зубами, следил Алеша за противником. «Эх, одну бы пушечку сюда или хотя бы пулемет», — подумал он. В этот миг кто-то тронул его за плечо. Алеша обернулся и сразу застыл в изумлении: перед ним была Варо.

— Что ты делаешь здесь? — воскликнул он, хватая жену за плечи. — Ведь тебя могут убить!

— А тебя?

Растроганный Алеша не знал, что ответить.

«Надо обязательно ее удалить отсюда. Но как?» И вдруг его осенила мысль:

— Варо! Ты знаешь, где артиллеристы? Умоляю тебя: проберись к ним и передай мою просьбу поддержать нас огнем.

— Слушаюсь, мой командир! — улыбаясь, сказала Варо и, перебежав улицу, скрылась за углом.

Между тем один из красногвардейских отрядов атаковал вооруженных мусаватистов, засевших у ворот крепости. Но и здесь поначалу наступление оказалось неудачным. Противник открыл жестокий огонь. Отряд залег за каменной баррикадой неподалеку от ворот крепости и стал обстреливать здание «Измаилийе», в котором разместился штаб «дикой дивизии».

Одновременно бои шли на Станиславской, Армянской, Балаханской улицах, на площади Парапет, на Приморском бульваре и далее по набережной.

Наконец заговорили пушки… Алеша несказанно обрадовался: значит, Варо передала просьбу артиллеристам!

Уже первые артиллерийские залпы привели в замешательство главарей мятежа, и они предложили начать переговоры.

Однако, когда советские парламентеры с белыми флагами приблизились к позициям мятежников, по ним открыли огонь, и все они были убиты. Разумеется, после этого ни о каких переговорах не могло быть и речи. Мятежникам предъявили ультиматум: безоговорочно признать власть Бакинского Совета, сдать оружие, а «дикую дивизию» вывести из Баку. Ультиматум был принят.

О мартовских событиях в Баку, о победе над мятежниками Степан Шаумян сразу сообщил В. И. Ленину. В ответ он получил восторженное письмо, которое прочел всем товарищам: «Дорогой товарищ Шаумян! Большое спасибо за письмо. Мы в восторге от вашей твердой и решительной политики. Сумейте соединить с ней осторожнейшую дипломатию, предписываемую, безусловно, теперешним труднейшим положением, — и мы победим… Лучшие приветы и пожелания… всем друзьям. Ваш Ленин».

«Ваш Ленин!» — повторил про себя Алеша и вдруг воскликнул:

— Наш Ленин!.. Так надо же у него попросить помощи! Степан, пиши письмо и пошлем его с кем-нибудь из наших товарищей.

— Правильно! — одобрили друзья.

Письмо Шаумяна с последними сведениями о положении в Баку повез в Москву большевик Бойцов. Владимир Ильич принял его немедленно. Прочитав письмо, он произнес: «Молодец Степан!» — и сразу стал подробно расспрашивать Бойцова о нуждах Баку.

— Да, вам необходима срочная помощь! — заключил Владимир Ильич. — Сейчас распоряжусь.

Он вырвал листок из блокнота, что-то быстро на нем написал и, вручив его Бойцову, сказал: