Алешка и Аленка в Стране Шоколада (история вторая)

Он шлепнулся рядом с Сеней, и так и остался лежать, не имея сил встать.

Довольно долго мальчики лежали рядом, даже не пытаясь подняться — так они устали. Ни бежать, ни идти они больше не могли, но к счастью, Великана нигде не было видно.

— Это че такое было? — спросил, наконец, Сеня Алешку. — Ты мне про такое не рассказывал! Какое отношение имеет к шоколаду эта волосатая громадина?!

— Думаю, что никакого, — ответил Алешка. — Эта громадина имеет отношение ко мне! Это — мой кошмар!

— Чего?! — не понял Сеня.

— Мой кошмарный сон, — с отвращением сказал Алешка. — Он мне с самого раннего детства снится. Идет за мной, протягивает ко мне руки, я ору и просыпаюсь.

— И что из этого? — не понял Сеня. — Здесь-то он как оказался? Он ведь — просто твой сон!

— Так ведь мы спим! — напомнил Алешка. — Мы спим, каждый в своей кровати, и просто не можем проснуться!

Сеня задумался.

— Все-таки мне не понятно, — сказал он после паузы, — а почему я его тоже видел, ведь он — твой кошмар, а не мой?!

Алешка пожал плечами.

— Не знаю, — ответил он. — Выходит, что у нас общий сон.

— Выходит, — согласился Сеня. — А у меня, кстати, тоже бывают кошмары! Я во сне боюсь пожаров и пианино!

— Ну, пожаров — это понятно, — сказал Алешка. — Но при чем тут пианино?!

— А я что — тебе не говорил? Мама мечтает сделать из меня нового Рахманинова! — сказал Сеня с отвращением. — Это композитор такой был. Я играю по три часа в день! У меня болит голова, спина, пальцы! Да и вообще — я не хочу играть! Может, Рахманинов хотел, а я — не хочу! Да разве маме это объяснишь?! Когда мне сниться ночью пианино, я, как и ты, кричу и просыпаюсь!

— А днем? — спросил Алешка. — Днем ты тоже его боишься?

— Днем я его ненавижу! — отрезал Сеня.

Помолчали.

У Алешки начало урчать в животе — уж очень хотелось есть. Но даже свеклы в карманах у него больше не было. Чтобы не думать о еде, он сказал Сене:

— Мой папа говорит, что я должен победить свой кошмар.

— Это как? — удивился Сеня.

— Папа говорит, что в моем сне хозяин — я, и поэтому меня никто обидеть не может! То есть я могу Великана побить, а он меня — не может, потому, что это мой сон, а не его!

— И что?

— И ничего, — вздохнул Алешка. — Я все это понимаю. Но только днем. А во сне я просто боюсь и все!

— Ой, нет! — прошептал вдруг Сеня.

Алешка в ужасе поднял голову — он испугался, не Великана ли увидел его друг! Но нет — в нескольких шагах от мальчиков стояло пианино.

Пианино было открытым, словно звало — сыграй на мне! Рядом с ним, утопая ножками в дикой траве, стоял концертный стул.

Алешка поднялся и, шатаясь от неимоверной усталости, подошел к пианино.

— У нас дома нет такого, — сказал он, заворожено глядя на белые и черные клавиши.

— Твое счастье! — с отвращением произнес Сеня, который так и не двинулся со своего места.

Алешка осторожно нажал пальцем на одну белую клавишу. Пианино издало высокий, чистый звук. Алешка нажал пальцем на черную клавишу с другой сторону клавиатуры. Пианино ответило низким протяжным звуком.

— Здорово! — проговорил он.

— Алешка!.. — произнес Сеня с тревогой, но Алешка не обратил на друга внимания.

— Не понимаю, почему тебе не нравится… — сказал Алешка.

Он нажал две клавиши одновременно. Получившийся аккорд отозвался ужасающим рычанием — заданные ноты вовсе не подходили друг другу.

Алешка поморщился.

— Лучше по одной! — сказал он.

— Алешка! — в голосе Сени слышалась паника.

Но Алешка и теперь не мог оторвать завороженного взгляда от клавиш инструмента.

— А если так… — сказал он.

Алешка одну за другой нажал несколько клавиш — получилась незатейливая мелодия.

— Здорово!

— Алешка! — прокричал Сеня во весь голос.

Алешка оторвал, наконец, взгляд от клавиатуры пианино и остолбенел — прямо перед ним стоял Великан.

— Мама! — проговорил Алешка.

У него подкосились ноги и он сел прямо на землю. Думать о том, что Великан — всего лишь его сон и не может причинить ему вреда, мальчик не мог. Но и бежать, как всегда, мальчик не мог тоже — не было сил.

Алешка зажмурил глаза, ожидая, что великан его схватит.

Но Великан не схватил его — вместо этого Алешка услышал рычащий звук пианино — как будто кто-то нажал одновременно несколько находящихся рядом клавиш.

Алешка открыл глаза.

Страшный Великан не обращал на него никакого внимания. Он смотрел на пианино и нажимал на клавиши огромным пальцем. Его огромные, всегда злые, глаза теперь сияли от восторга.

— Ему нравится пианино! — изумился Алешка.

— Конечно, — сказал Сеня. — Ведь он — из твоего сна, и ему, наверное, нравиться то же, что и тебе!

Между тем раздалось еще несколько дисгармоничных звуков — Великан, как минуту назад, Алешка, пытался играть.

— Сень, а ты не мог бы что-то сыграть? — попросил Алешка робко. — Вдруг он подобреет!

— Мог бы, конечно!

Сеня поднялся и осторожно подошел к инструменту.

— Можно — я? — вежливо спросил он у Великана.

Великан не возражал.

Сеня уселся на краешек концертного стула и заиграл тихую, щемяще-красивую мелодию.

Великан всем своим огромным телом опустился на землю — теперь он сидел в нескольких шагах от Алешки и, блаженно, закрыв глаза, слушал, как играет Сеня.