Алешка и Аленка в Стране Вечного Дождя (история первая)

Тропинка как тропинка, вдали, за полями — лес как лес. Такая же трава, такие же деревья, как и в мире, куда так хотели вернуться Алешка с Аленкой. По видимому, никому из жителей поселка не пришло в голову пожелать каких-то невероятных изменений в этом лесу, поэтому он и остался вполне обыкновенным, хотя, конечно, и очень густым.

А вот когда дети смотрели в сторону поселка, то время от времени замечали вещи необычные. Один раз они увидели огромный, широченный дуб с резными, но ярко красными листьями и такого же цвета стволом — явно чье-то странное желание, настоящие дубы такими не бывают! Жаль, что Мери-Эл не рассказала, кому и зачем такое придумалось!

А то вдалеке показались два человека — один обычного роста, а другой громадный, с огненно рыжими волосами — ну прямо таки львиная грива. Наверное, это и был трехметровый дядя Вальтер. Оба человека ничего не делали, а просто стояли, ссутулив плечи. Говорили они о чем-то или нет — с тропинки не было слышно. Алешка и Аленка очень переживали, что взрослые заметят их — убежать от обладателя таких длинных ног, как дядя Вальтер, они, конечно, не смогли бы. Но взрослые так ни разу и не посмотрели на тропинку.

Прошли маленькие путешественники и огромную поляну с фиалками — фиалки были разнообразнейших цветов и оттенков, и выглядели, даже не смотря на мокрые листья и цветы, просто превосходно. К сожалению, по поляне между восхитительными цветами то там, то здесь пробивался бурьян. Видимо, дядя Стойер после потери детей не уделял любимому занятию нужного количество времени…

Поля, через которые бежала тропинка, были разными — поле с огурцами, поле с очень крупными зелеными помидорами, пшеничное поле. Огурцов дети наелись досыта, а вот помидоры попробовать, конечно, не удалось. Возможно, этим помидорам предстояло остаться незрелыми еще многие и многие дни…

Так прошло несколько часов, и дети подошли к узенькой речушке, через которую был проложен небольшой мостик.

— Все правильно, — сказала Аленка, ступая на мост. — Мери-Эл говорила, что мостик должен быть. Хорошая она девочка, жаль, что мы больше… — и тут она осеклась. — Алешка, смотри, смотри — аист! — закричала она и указала брату в сторону речки.

— Чудачка ты, — сказал Алешка, посмотрев туда, куда указывала сестра. — Это не аист, это цапля. Видишь, стоит на одной ноге, лягушек высматривает!

— Нет, аист! Я аистов на картинке видела!

— Нет, цапля!

— Нет, аист! Аист! Аист!!!

— Да цапля, мелюзга ты безграмотная! Кто из нас дольше в школе учится, ты или я?!

— Все равно — аист, аист! И ты обещал не называть меня мелюзгой!!!

— Да цапля я, цапля! — послышалось со стороны камыша.

Дети умолкли и застыли, как громом пораженные — у Алешки даже рот приоткрылся. Между тем, цапля подошла ближе к мостику и недовольно сказала:

— И так лягушки не ловятся, а тут еще вы шумите!

— Ты… То есть вы — разговариваете?! — изумленно спросила Аленка.

— А то ты сама не знаешь! — сказала цапля возмущенно.

— Не знаем! — сказал Алешка. — Мы никогда не видели говорящих цапель. И вообще мы даже не предполагали, что птицы могут говорить!

— Мы не отсюда, — добавила Аленка, — не из этого мира. Нас сюда река принесла!

Цапля встрепенулась — словно поправила перышки, и стала очень важной.

— То-то я гляжу — что-то странное! Впервые за столько времени вижу детей, да еще и таких чудных — которые не знают, что птицы говорят!

— А вы, извините, всегда говорили, или это было чье-то желание такое? — полюбопытствовал Алешка.

— Как же! Конечно желание! — ответила цапля. — Старого Стойера младший сын Эрик пожелал, чтобы все птицы разговаривали.

— И все разговаривают? — ошарашено спросила Аленка и посмотрела в небо, ожидая увидеть и других говорящих птичек.

— Все, — ответила цапля.

— И вороны? — спросил Алешка.

— И вороны.

— И воробьи? — изумилась Аленка.

— Девочка, а воробей что — не птица?!

Дети переглянулась.

— Как странно! — сказала Аленка. — Странно и интересно! Идешь — и говоришь с воробушком. Или с ласточкой. Или с кроликом…

— Кролики не говорят, — строго поправила девочку цапля.

— Потому, что они не птицы? — догадался Алешка.

— Именно, — ответила цапля важно. — Знаете, а я даже рада, что так получилось — ну что перед Цветком теперь никто желания загадывать не может! А то бы еще кошки заговорили, да собаки, да медведи! Или вдруг кто-то захотел бы лягушек говорящими сделать! Что нам, цаплям, тогда — с голоду умирать?

— Почему с голоду? — удивилась Аленка.

— А ты бы смогла съесть того, с кем можно поговорить? — спросила цапля.

— Вряд ли… — пробормотала девочка.

— То-то! — сказала цапля. — Ну, идите теперь куда шли, а я, глядишь, может, хоть какую завалящую лягушку поймаю!

Следующий час прошел очень интересно — дети забыли и про дождь, и про то, что они не дома, а в неизвестном, и, может быть, опасном мире. Развеселившиеся Алешка и Аленка во все глаза выискивали пролетающих мимо птиц, и звали их, пытаясь поговорить.

Вороны оказались птицами важными, и разговаривать с путниками не желали.