Альфа и Омега. Книга 3 (СИ)

Судя по всему, собрание оймахистов только что закончилось, потому что от кабинета Гвин — того самого, за толстой железной дверью, где мы с ней встретились впервые — растекалась по разным коридорам крупная группа бестий, и некоторые из них, встретив меня, смотрели неодобрительно и даже что-то ворчали себе под нос, но я предпочитала не вслушиваться. Можно было себе представить, что Гвин им там наговорила за закрытыми дверями.

В уже знакомом мне кабинете на большом овальном столе по-прежнему лежала карта Восточного города с пометками, а от общей загроможденности пространства — всех этих стеллажей, ящиков, коробок и просто какого-то хлама по периметру и особенно по углам помещения — казалось, что мы оказались внутри чьей-то головы, переполненной мыслями, от которых никак не получается избавиться. Здесь было холоднее, чем даже в остальной части убежища — наверное, из-за включенной на полную вентиляции, фильтровавшей застоявшийся воздух.

Глядя на сидевшую во главе стола Гвин, я вдруг подумала о том, что она совершенно не меняется вне зависимости от времени, места и обстоятельств нашей встречи — как будто даже платье на ней все время одно и то же, не говоря уже о прическе и холодном, полном смутной сдерживаемой ярости выражении лица.

— Тебе интересно, что думаю остальные члены Общества о его поступке? — поинтересовалась омега, не отрывая расфокусированного взгляда от поверхности стола.

— Наверное, то, что ты заставила их думать, — пожала плечами я, выбрав один из отодвинутых после собрания стульев и опустившись на него. — Сам факт их побега дает мало пищи для размышлений, а вот нужная подача вызовет нужную реакцию. Поэтому нет, мне неинтересно.

Гвин подняла на меня глаза, и на этот раз мне почти без усилий удалось выдержать ее давящий колючий взгляд.

— Ты связывалась со своим альфой? — негромко поинтересовалась она.

— Да, — подтвердила я.

— Он приведет сюда Меркурио?

— Я не стану его об этом просить.

Глава Общества медленно и тяжело вздохнула, на несколько мгновений прикрыв глаза и как будто пытаясь найти в себе сил сдержаться от более бурной реакции.

— Хана, мне кажется, ты не вполне понимаешь, в какой ситуации сейчас находишься, — наконец проговорила она.

— Я так не думаю, — покачала головой я. — Ты хочешь использовать меня в качестве заложницы и обменять на сбежавшего соратника в надежде, что если вернется он, то и все остальные последуют за ним, потому что их некому будет вести за собой. Я права?

— И это не просьба, — выразительно двинула бровями Гвин. — Если ты… откажешься сотрудничать, мы найдем другие способы достучаться до твоего альфы. Неприятные для тебя способы. Поверь, ничто так не мотивирует на согласие, как ощущение, что твою вторую половинку режут на кусочки за много километров от тебя. — Улыбка ее была мертвой и больше походила на гримасу отчаяния.

— Ты почувствовала это, когда они пытали Алонсо, да? — тихо спросила я. — Мне очень жаль, что это случилось с вами. Мне… правда жаль.

— Не смей говорить о нем! — Ее пустые глаза на мгновение вспыхнули, и на фарфорово-белых щеках проступил злой румянец.

— Но ведь все это из-за него, — возразила я. — Твоя одержимость местью Церкви, твоя паранойя, твой ужас от мысли, что кто-то может повторить его судьбу. Меркурио говорил, что его родители погибли во время той… встречи с церковниками. Он знает об опасности ничуть не меньше тебя, но также он знает, что нельзя выстроить ничего нового на фундаменте, пропитанном ненавистью, подозрениями и страхом. Он поверил мне не потому, что я задурила ему голову, а потому, что он очень хочет верить в то, что вы не обречены на такую жизнь. — Я обвела рукой забитое хламом, полутемное помещение. — Гвин, я знаю, что тебе больно и что ты их всех там ненавидишь. И я не предлагаю тебе пожимать руку новому Иерарху, потому что он тот еще ублюдок, который испоганил жизнь и мне, и многим моим близким. Но мы можем работать сообща. Я верила в это с самого начала, даже когда Меркурио убеждал меня, что до тебя не достучаться. Пожалуйста, Гвин, дай судьбе еще один шанс. Да, это не вернет Алонсо и не поможет тебе насладиться местью за его смерть — по крайней мере, не так, как ты, наверное, себе воображала. Но сейчас ты должна действовать не как омега, чьего альфу подло убили, но как глава Общества. Ты должна думать, что лучше для таких детей, как Франко — прожить всю жизнь без надежды или рискнуть и наконец получить шанс на нечто большее. Я очень тебя прошу — подумай о нем и остальных, а не о том, что терзает тебя саму. Я прошу тебя выбрать надежду, а не ненависть. Ради всех нас.

Она молчала, и я была даже не уверена, что она слышит мои слова и они не слились в нее в один нечленораздельный шумный поток. Но я должна была сказать все это, должна была хотя бы попытаться — чтобы потом, если все пойдет не по плану, я могла быть уверена, что сделала абсолютно все, что могла. И ни о чем не жалеть.