Альфеус Хаятт Веррилл. Повести и рассказы

Итак, решив, к своему полному удовлетворению, что любое живое существо по своим основным принципам является машиной. Доктор Фарнхэм чувствовал, что для того, чтобы машина работала вечно, необходимо было только обеспечить замену изношенных узлов и обеспечить стимул для "действующего разума" поддерживать механизм в рабочем состоянии после того, как он выполнил свое первоначальное назначение. И, по сути, ученый добился этого. У животных, которых он лечил и которые под его присмотром и наблюдением прожили в несколько раз больше обычной продолжительности жизни, ни разу не было никаких признаков затвердения кровеносных сосудов, или накопления извести в организме, или разрушения желез.

Более того, доктор обнаружил, что существа, которых лечили, могли размножаться, хотя обычно они становились стерильны с возрастом, и он был дико взволнован этим, потому что, если его выводы были правильными, детеныши этих предположительно бессмертных животных унаследуют бессмертие. Но здесь доктор Фарнхэм столкнулся с, казалось бы, непреодолимым препятствием для размножения расы бессмертных. Выводок молодых крольчат месяц за месяцем оставался такими же беспомощными, слепыми, голыми, эмбриональными существами, какими они были при рождении. Без сомнения, они продолжали бы пребывать в таком состоянии вечно, если бы мать, возможно, потеряв терпение или почувствовав отвращение к своему потомству, не съела весь выводок. Однако это доказало, что сила наследования результатов лечения существует, и доктор Фарнхэм был уверен, что со временем он сможет разработать некую схему, с помощью которой молодые люди будут развиваться до любой желаемой стадии жизни до того, как прекращение старения вступит в силу, и тогда они останутся в этом состоянии на неопределенный срок. Он был уверен, что в этом заключается решение проблемы восстановления молодости. Не то чтобы он мог вернуть старости молодость, но при условии, что он найдет способ, все будущие поколения, если захотят, достигнут зрелости мужчины или женщины, а затем перестанут стареть и навсегда останутся на самой вершине умственной и физической силы. Проводя свои исследования в этом направлении, доктор Фарнхэм случайно сделал самое удивительное открытие, которое полностью изменило его планы.

Он работал над совершенно новой комбинацией компонентов своего оригинального продукта, и чтобы проверить его проникающие свойства, он ввел немного жидкости в морскую свинку с хлороформом, чтобы определить продвижение материала по различным органам. К его величайшему изумлению, совершенно мертвое животное сразу же начало двигаться и, на глазах изумленного доктора, вскоре бегало так же оживленно, как и всегда. Доктор Фарнхэм потерял дар речи. Предположительно, маленькое существо было мертво уже несколько часов – его тело даже окоченело, и все же здесь оно, очевидно, было очень даже живым.

Может быть, морская свинка просто находилась в состоянии анестезии? Или это было возможно, и тут доктор Фарнхэм задрожал от возбуждения при этой мысли, что его сыворотка действительно вернула жизнь животному?

Едва смея надеяться, что это так, ученый быстро достал кролика из своего запаса и, поместив его под стеклянный колпак, ввел достаточно эфира, чтобы убить нескольких человек. Затем, заставив себя набраться терпения, он подождал, пока тело кролика остынет и наступит трупное окоченение. Даже тогда доктор не был удовлетворен. Он осмотрел глаза кролика. Прослушал с помощью тончайшего стетоскопа возможные сердечные сокращения и даже вскрыл вену на ноге животного. Сомнений быть не могло, кролик был мертв. Затем нервными, но уверенными пальцами доктор ввел кончик иглы для подкожных инъекций в шею кролика и ввел небольшое количество новой жидкости. Почти сразу же ноги кролика дернулись, его глаза открылись, и пока доктор недоверчиво смотрел, существо поднялось на лапы и отпрыгнуло.

Глава III

Вот это было открытие! Сыворотка с ее новыми компонентами не только остановит наступление старости, но и вернет жизнь!

Но доктор Фарнхэм был трезвомыслящим ученым, а не человеком, склонным к романтическим фантазиям, и он полностью осознавал, что у его открытия должны быть ограничения. Он был уверен, что это не могло вернуть жизнь ни существу, которое встретило насильственную смерть из-за повреждения жизненно важного органа, ни существу, которое умерло от какой-либо органической болезни. Придя к такому выводу, он, как обычно, бессознательно сравнивал живых существ с машинами.

"Можно остановить маятник часов, – писал он, – и механизм перестанет функционировать, пока маятник снова не будет приведен в движение, но если часы остановятся из-за потери колеса, сломанной пружины или винтиков, их нельзя заставить снова функционировать, если не заменить сломанные части или отремонтировать."