Альфонс нечаянно нагрянет

– Это уже Люсенькины выводы, – остановила подругу Василиса. – Но кровь была, я ей верю, у нее зрение стопроцентное.

Павел уронил голову на руки, с силой вытер лицо и проговорил:

– Да не было там никакой крови. Это краска. Просто жена ушла от мужа, а чтобы прекрасная спальня ему не досталась, она и облила ее краской. Кстати, краска там была коричневая, половая, она и на кровь-то не похожа…

Василиса злобно уставилась на скукоженную Люсю и угрожающе засопела носом.

– Ага! А как бы я там все разглядела?! – слабо оправдывалась Люся. – Чем-то бурым все залито, я сразу и подумала – кровь, я же свет не включала!

– Короче! – прервал ее Павел. – Вам штраф!

– Может, деньгами возьмешь? – поспешно спросила Василиса.

– С баб… с бабушек не берем! – по-гусарски щелкнул пятками Павел и поспешил откланяться. – Мам, к вам вечерком еще и Катюшка забежит, после школы. А мы с Лидой хоть раз! По-человечески! Уснем… в кинотеатре. Пока!

Он резво испарился, а подруги стали срочно менять планы на день. Сегодня весь пыл надо было направить на питание, Василиса так прямо и сказала подруге:

– Ты с ними оставайся, а я сбегаю за тестом, пирогов организуем…

– Нет, – проговорила Люся. – Лучше я за тестом. А ты с детьми… И все же интересно – на кой черт этой Эмме Васильевне надо было так мебель поганить?

– Точно, – кивнула Вася. – И мне непонятно – с чего это она вот так раз – и бросила мужика? Он, между прочим, с квартирой! А она ни с того ни с сего…

– Так он же женщину завел, – вступила в разговор шестилетняя Наденька. – К папе дядя Сережа приходил с пивом, а наш папа и говорит: «Серега, ты не крути пузом, думаешь, не знаю, что из-за моих старушек прибежал. Что там они наворотили?» А дядя Серега и сказал: «Ты бы старушкам хоть старичка интересного нашел, чтобы они нам работать спокойно не мешали». А папа ему: «Ты, Серега, запомни – для них самый интересный старик – это Конан Дойл. Говори давай, что там стряслось?» Вот дядя Сережа и рассказал. Схлестнулся этот Геня со своей бывшей любовницей, жена узнала и вытолкала его в шею!

Подруги переглянулись.

– В данном случае она сама вытолкалась, – поправила внучку Василиса. – Так вот почему он все – «Лерочка», «Лерочка»!

– Только жена глупая какая-то попалась, – по-взрослому качала головой девочка. – Надо было просто той тетке, Лерочке то есть, все волосины выдернуть! Потому что теток много, а муж, он все равно один, хоть и дерьмовенький. Пока еще другого найдешь!

– Ой! Да с этими мужиками так и надо! Больно нужен муж дерьмовенький! Ты в этом вопросе не права! Я когда еще была красивой девчонкой, так мне каждый раз такие дерьмовенькие мужья попадались! – забыла, с кем говорит, Василиса. – Проку от них, как… Ну никакого! Прямо горе сплошное! Но зато…

– Ва-а-ася! – вытаращила глаза Люся. – Почитай девочке лучше про Каштанку! А про свое «горе» мне расскажешь!

Василиса крякнула и пристыженно поплелась искать книжку про тяжелую судьбину маленькой собачки.

К жениху наведались на следующий день, зато с самого утра.

По незнакомому подъезду двигались с тяжелым чувством – как бы то ни было, парню, который в медовый месяц стал вдовцом, не позавидуешь.

– Люся, – придумывала Василиса, – давай скажем ему, что мы по всему подъезду собрали… и принесли ему… соболезнования.

– А вдруг он скажет, что лучше деньгами?

Василиса примолкла: денег с собой у них не было. Только двести рублей на продукты, и то у Люси. Она еще в магазин хотела потом забежать, приспичило ей состряпать котлеты! Но если парень будет в сильном горе, придется их отдать, пусть думает, что весь подъезд скорбит вместе с ним.

Однако отдавать деньги не пришлось. Едва они позвонили, как дверь немедленно распахнулась и на пороге оказалась худая, накрашенная особа лет сорока пяти. На ней был вызывающе коротенький халатик, волосы были по-молодежному собраны в два кучерявых хвостика, однако морщинки у глаз, будь они неладны, бесстыже выдавали ее годы. Правда, сама особа считала, что этого никто не замечает. Она уперла руки в боки и агрессивно замычала:

– Ну-у-у?

– Простите, нам бы Мишу… Михаила, – очень вежливо проговорила Люся и даже сложила руки пирожком.

Это не помогло. Неизвестно отчего, особа хлопнула себя по бокам и обрадовалась:

– Нет, вы на них посмотрите! И этим Михаила! Да он что – медом намазанный?! Ведь прут и прут! Я уже замучилась говорить – нету его! Шарахается где-то ваш Михаил! Дома уже несколько дней не ночевал!

– Нам бы только… поговорить… – растерялась от такого напора Люся.

– Господи!! И на что вы рассчитывали? Вы себя-то видели? Михаила им! На себя-то посмотрите! Старые, толстые…

Василиса не могла стерпеть такой несправедливой критики. Она вообще критику в свой адрес не уважала, а тут…

– Это где вы толстых увидели, а?! Да на мне ни грамма живого веса!! А на Люсю гляньте! Люся, да расстегни ты этот пуховик!.. Вот! – Она принялась крутить подругу во все стороны. – Дюймовочка! Фигурка, как у тойтерьера!

Люся непроизвольно дернулась. И чего это ее упрямо причисляют к тойтерьерам?

– Как у карликового пуделя, – быстренько поправила она подругу. – Абрикосового.