Альфред Нобель. Биография человека, который изменил мир

Альфред, в свою очередь, в письме Роберту расхваливал племянников: «Они все, но в особенности Людвиг и Ингеборг, наделены простотой, которая очаровывает и извиняет то, что ты называешь “сентиментальностью”. Отчасти потому, что сам я всю жизнь борюсь с преувеличенной чувствительностью, отчасти потому, что считаю мысль и чувство равнозначными выражениями нервной системы человека, я вынужден взять под защиту “сентиментальность”». Он признался брату, что «болезненность» Ингеборг оказалась для него испытанием. Поначалу он даже опасался, что племянница страдает истерией. Альфред, обычно скептически относившийся к лечению гипнозом, даже обратился за консультацией в больницу Сальпетриер в Париже к знаменитому Шарко, который, однако, не нашел у Ингеборг ни малейших признаков истерии. Роберту сообщали, что его дочь выглядит бодрее, черные круги вокруг глаз исчезли, однако, по мнению Альфреда, ей нужен отдых в течение целого года, чтобы восстановиться⁴⁸.

24-летний химик Людвиг оказался вовлеченным в несколько проектов Альфреда. Ему дядя поручил закупить оборудование для лаборатории в Сан-Ремо и к тому же возложил на него некоторые химические эксперименты, в первую очередь связанные с алюминием. По совету Эмануэля Альфред решил заказать себе корабль, изготовленный из алюминия, смелый шаг, реализацией которого он тоже поручил руководить Людвигу.

Верный французский химик Жорж Ференбах не захотел перебираться в Италию. Вместо него Альфред пригласил англичанина Хью Беккета, но переговоры находились на самой начальной стадии. Племяннику Людвигу он писал, что в нем есть нужный заряд энергии и что он может поработать в Сан-Ремо, по крайней мере временно. «Более постоянной занятости я тебе предложить не могу, поскольку принципиально стараюсь избегать близких родственников в каких-либо отношениях ко мне, требующих их подчинения мне или другим»⁴⁹.

Когда Альфреда снова вызвали в Лондон на новый раунд разбирательства тяжбы о патенте, он взял с собой другого племянника, 33-летнего Эмануэля Нобеля. Дискуссии по так называемому делу о кордите зашли в тупик, готовилось обвинение в краже (присвоении) патента. Непросто отстоять свою позицию в деле, в котором замешано британское правительство. Но профессора Абель и Дьюар запатентовали свой альтернативный бездымный порох за границей, и с этим ничего нельзя было поделать.

Альфред ненавидел все связанное с судопроизводством, патентными тяжбами и адвокатами. Из опыта он знал, что правда и ложь имели одинаковые шансы на победу, а единственные, кому такого рода сложные конфликты приносят прибыль, это адвокаты – независимо от исхода дела. Удар, нанесенный Абелем и Дьюаром, уже заставил его «имитировать Гамлета, задаваясь вопросом: быть иль не быть… осужденным и всеми осуждаемым изобретателем»⁵⁰.

Помимо этого, Альфреду одновременно пришлось нанять адвоката в деле Софи Хесс. Несмотря на постоянную финансовую поддержку Альфреда, она утверждала, что погрязла в долгах. В январе 1892 года она писала, что «заложила свою последнюю брошь», а в феврале она вознамерилась покончить с собой. «Ты не только доводишь меня до полного отчаяния, дорогой Альфред, но и вынуждаешь меня наложить на себя руки, и что произойдет с моим бедным ребенком, которого ждет такое горькое будущее», – писала она.

Дело зашло так далеко, что сестра и зять Софи, супруги Бруннер, предложили Альфреду назначить ей опекуна. Альфред попросил Софи выслать ему все неоплаченные счета. Он был потрясен, обнаружив «миленькие статьи расходов на шампанское, бургундское, шерри, шартрез, бенедиктин, кюрасао и икру (57 бутылок вина и ликеров за 49 дней). – Очень поучительно». Альфред подсчитал, что Софи Хесс за последние четыре года истратила 450 000 франков (на сегодня это порядка 20 млн крон). «У нее мозг пятилетнего ребенка в теле взрослого тридцати с лишним лет от роду», – писал он в письме адвокату⁵¹.

Казалось, Альфред Нобель, которому скоро исполнится 59, живет в двух мирах: с одной стороны, многочисленные реальные невзгоды, с другой – мечты и проекты, дарящие радость и надежду, которые он, похоже, решил больше не откладывать на будущее. Эти мечты он связывал не только с химией и медициной. Они были в высшей степени связаны с литературой.

* * *

На пустом листке в лабораторной книге Альфред составил список из пятнадцати литературных произведений, как поэтических, так и прозаических, которые он намеревался написать или извлечь из тайников и закончить. Там значились роман о трех сестрах, стихотворение «Загадка», а также, насколько нам известно, не написанные на тот момент произведения под заголовками «Вера и неверие», «Сажа и спасение», а также «Смерть на шее».

В список входила также поэма «Любил ли я?» с трогающими до глубины души строками: