Альфред Нобель. Биография человека, который изменил мир

Все это весьма удивило Рагнара Сульмана. Поначалу родственники утверждали, что дело должно рассматриваться во Франции, а теперь такое? «Я в полном недоумении по поводу вашей нынешней процедуры», – писал он Яльмару Нобелю, повторяя свое желание решить дело дружески и мирно. Он сообщил Яльмару, что после беседы с Эмануэлем составил меморандум по поводу требуемых дополнительных положений к завещанию.

Как ты, вероятно, понимаешь, я не нахожу ни малейшего удовольствия в том, чтобы участвовать в процессе против вас, и более всего мне хотелось бы этого избежать, если вы не займете такое положение, при котором наш долг как душеприказчиков будет заключаться в том, чтобы «принять бой». Лично я предпочел бы как можно скорее удалиться от этих дел, начисто лишенных для меня интереса, и продолжить работу над воплощением идей господина Альфреда Нобеля, связанных с порохом, резиной и т. д.

С другой стороны, я прошу тебя обдумать тот факт, что начатое вами судебное разбирательство, скорее всего, выйдет гораздо неприятнее для вас, напрямую заинтересованных в исходе дела, чем для нас, кто в целом стоит в стороне⁹.

Так где же проживал Альфред Нобель? В Стокгольме, Париже или Бофорсе? Французские адвокаты ясно дали понять Рагнару Сульману, что французские власти не признают Стокгольм местом жительства Альфреда Нобеля, поскольку он не был там зарегистрирован с детского возраста. Поэтому Сульмана и Лильеквиста ждут большие проблемы, если дело о завещании попадет в Стокгольмский городской суд. Вполне вероятно, что в конечном итоге дело все равно будет рассматриваться в Париже.

Если решение будет иное, если местом жительства признают Бофорс и передадут дело в суд города Карлскуга, маловероятно, что последнюю волю Альфреда Нобеля удастся исполнить.

* * *

Требовалась официальная «огневая подготовка», чтобы избежать той «волны возмущения», которую опасались поднять родственники, выступив против завещания дяди Альфреда. В этом вопросе профессор юриспруденции Эрнст Трюггер оказал им большую услугу. «Битва за миллионы» – так озаглавил он серию статей в трех частях, которая в середине апреля 1897 года была опубликована анонимно на первой странице газеты Vårt Land. Вскоре стало широко известно имя ее автора.

«Битва за миллионы» стала речью в защиту права семейства Нобель вмешиваться в дело. По мнению Трюггера, восторги прессы по поводу Нобелевских премий последовали слишком рано. Если внимательно рассмотреть завещание, может оказаться, что пожертвование с юридической точки зрения невозможно осуществить. Правила таковы, что завещание становится недействительным, если наследники не предъявят свои права на выпавшее им счастье в течение шести месяцев после смерти завещателя. Этот момент вскоре настанет, а ничего такого не произойдет, утверждал профессор юриспруденции. Гигантское наследство пока не имеет получателей.

Но даже если будущие лауреаты Нобелевской премии появятся, живехонькие, на шведской земле до истечения срока (до 10 июня 1897 года), проблема все равно не будет решена. Ведь им некуда обратиться. Завещание еще не обрело законную силу ни в одном шведском суде.

Трюггер считал, что единственный разумный выход из создавшегося затруднительного положения – это поручить ответственность за состояние родственникам. Неправильно, чтобы душеприказчики продолжали распоряжаться многомиллионным состоянием, не имея на то законных оснований. В этой ситуации Трюггер сочувствовал семейству Нобель и обвинял в произошедшем недоразумении покойного Альфреда Нобеля. Как тот мог выражаться столь нечетко, так небрежно подойти к столь важному вопросу?¹⁰

Статьи произвели сильное впечатление не в последнюю очередь в шведских учреждениях: Шведской академии, Каролинском институте и Королевской академии наук, – которые Альфред Нобель назначил присуждать Нобелевские премии. Очень вскоре они, как и норвежский стортинг, получили письма от Рагнара Сульмана и Рудольфа Лильеквиста. Душеприказчикам требовался формальный ответ от этих учреждений, готовы ли они взять на себя задачу, возложенную Альфредом. Независимо от всего остального существовало решающее обстоятельство, которое Сульман и Лильеквист никак не могли обойти: если организации, призванные присуждать премии, откажутся от этой роли, завещание останется недействительным.