Алгебраист

Айсул в своем э-костюме, распугивая птиц, появился из моря, как рубка подлодки. Он плыл в бурлящих волнах, то появляясь над водой, то снова погружаясь, плыл к невысокому утесу, на котором стоял Фассин. Тот вспомнил вдруг, как они с Салуусом Кегаром смотрели на Хазеренс, лавирующую в своем э-костюме среди искусственных бурунов, разбросанных вокруг дома на водяном столбе.

– Фассин! – прогремел Айсул, который теперь парил, жужжа, в десяти метрах над ним; вода ручьями лилась с э-костюма. – Ну что, пока ничего?

– Ничего.

Айсул держал сетчатую корзинку, наполненную чем-то блестящим, трепещущим, извивающимся:

– Посмотрите, что я поймал! – Он поднес корзинку к своей передней мантии, чтобы разглядеть получше. – Пожалуй, возьму это на корабль.

Разбрызгивая воду и маленькие ракушки, Айсул направился вглубь берега, где в двух сотнях метров от моря стоял посадочный модуль – на уступе, поросшем низким кустарником, что покрывал бахромой неровные ряды утесов, пиков и гор вдали. Посадочный модуль длиной в пятьдесят футов был носовой частью «Велпина», оставшегося на орбите с Кверсером-и-Джанатом.

Фассин проводил насельника взглядом и снова повернулся к океану. Он прибыл сюда, чтобы встретиться со сцеври, видевшим насельника Лейсикрофа, который двадцать лет назад, если верить тому, что им сообщили, находился здесь.

Они не видели пока ни одного сцеври. «Велпин» был остановлен планетарной инспекцией по контролю за орбитальным движением и взят на прицел несколькими военными подразделениями, поэтому путешественникам пришлось частично раскрыть цель их визита на планету.

– Ищем одного психа-насельника по имени Лейсикроф, – так дословно выразились Кверсер-и-Джанат.

Им было приказано перейти на орбиту и оставаться там. Они постоянно находились под прицелом, поскольку корабль показался подозрительным: судя по его виду, он мог перемещаться по червоточинам, но прибыл не через местный портал.

– Сцеври, – сказали Кверсер-и-Джанат Фассину и Айсулу. – Подозрительные.

– Параноики.

Три дня они провели, глядя, как вращается под ними планета. Айсул бормотал что-то насчет штормов, которые казались здесь плосковатыми и скучными, а Фассин не уставал восхищаться большими городскими строениями в форме снежинок, разбросанными повсюду на суше и на море, тогда как истиннодвойня проводила время за описью корабельного оборудования, назначение которого они забыли, и играли в шумную игру под названием «угадай картинку». В ответ на вопрос планетарного контроля, откуда прибыл корабль, они назвали Нхуасте, крупнейший из четырех газовых гигантов системы, после чего поступил сигнал: ученый по имени Аумапил из Аумапила имел честь принимать у себя ученого-насельника Лейсикрофа и будет счастлив оказать такое же гостеприимство новоприбывшим.

Еще один шаг вперед, возможно, еще чуть-чуть ближе к цели – к бродяге-насельнику и его сведениям. Если только он все еще жив, если только у него есть сведения, если эти данные – то, что им нужно, если Валсеир сказал правду, если все это не устарело безнадежно, не лишено какого-либо смысла, не навеяно ложной уверенностью в том, что существует сеть тайных ходов, доступ к которой имеют лишь насельники; и при этом они не желают делиться своими тайнами, возможно никак не связанными с насельническим списком.

Фассин искал средство выйти на то, чем он уже дважды успел воспользоваться. Он уже побывал по меньшей мере в двух насельнических червоточинах, оставил у себя за спиной полгалактики, но так ни на йоту и не приблизился к разгадке тайны этой системы невидимых входов-выходов и скрытых коридоров. Его проводили по этим лабиринтам, когда он пребывал без сознания под воздействием какого-то сонного зелья, словно сказочная дева из готического романа, но к тайне и близко не подпускали.

Он все еще пытался изобрести способ захватить «Велпин», но надежды на успех не было. Проблему доступа в тайные ходы это не решало. Для начала было бы неплохо придумать, как не уснуть, пока они совершают свои безумные переходы, но Фассин понятия не имел, как это сделать.

Если бы он мог вернуться назад во времени к Апсилу, на Совместный комплекс Третьей Ярости и попросить его вмонтировать в газолет вспомогательные системы, которые действовали бы при выключении основных, создавая иллюзию, будто машина совершенно обесточена, хотя она сохраняла бы способность воспринимать и оценивать… тогда это было бы возможно. Но даже насельники не утверждали, что обладают машинами времени, а у Фассина не хватало знаний, чтобы самому внести такие усовершенствования в систему газолета, даже при наличии средств и времени, но их не было.

Может быть, ему, как истинному майору Окулы, следовало вернуться в Меркаторию, доложить начальству о случившемся и ждать новых приказов. Но для него Окула ничего не значила ни теперь, ни прежде, а того, что было для него важно, уже не существовало.