Алгебраист

– Да, конечно, сколько хочешь.

Катер выехал из шлюза, отключил сцепление, медленно покатился по дорожке, потом поплыл, выпуская маленькие облачка газа, которые устремлялись к атмосфере.

– Да, так насчет Фассина, – сказала Таинс. – Его всё еще ищут.

– Я слышал, он потерялся на Наскероне, а потом нашелся.

– Всякие были слухи. Слухи были всегда. Если всем им верить, то в последние полгода он мотался по Наскерону и оттуда ни ногой или был в облаке Оорта последние несколько месяцев и только что вернулся. А то и еще чего почище услышишь. А кроме того, его уже не меньше трех раз объявляли мертвым. Какова бы ни была правда, Фассина пока здесь нет, чтобы самому все рассказать. – Таинс перевернула катер, подготавливаясь к входу.

– Думаешь, он мертв? – спросил Сал.

– Скажем так: если он все еще жив, странно, что до сих пор не дал знать о себе.

Немного времени спустя они вошли в атмосферу. Их прижало к ремням безопасности, светло-вишневое мерцание за фонарем кабины сначала ярко разгорелось, а потом погасло, и маленький корабль со свистом понесся мимо тонких облаков, пустынь, неглубоких морей, холмов, свалок, озер и невысоких гор.

– Ты выбираешь самый живописный маршрут, Таинс?

Она хохотнула в ответ:

– Может быть, я в глубине души сентиментальна, Сал.

– Как здорово увидеть все это еще раз, – сказал Сал. Она увидела, как он склонился к прозрачному фонарю, разглядывая что-то внизу. – Это там не Пирри?

Она посмотрела, сверилась с навигационной картой:

– Да, это Пирринтипити.

– Похоже, там все по-прежнему. Хотя город мог бы и вырасти немного за это время.

– Ты когда в последний раз был дома, Сал?

– Ой, очень давно. Все собирался побывать, но ты же знаешь, как это бывает. Лет десять-двенадцать, наверно. А может, и больше. Кажется, больше.

Они находились высоко над кромками ледяной шапки полярного плато, смещаясь в зону темноты и все время снижаясь. Снова стали видны звезды.

Таинс увидела, что Сал поглядывает то вниз, то вверх.

– Ты, наверно, уже забыла, как здесь красиво? – спросил он.

– Иногда, – ответила Таинс, – забыть – все равно что плюнуть.

Сияние на небе вокруг них померкло. Потом поверхность фонаря усилила поступающий свет, и наконец они увидели внизу залитую звездным светом Северную пустыню, длинные громадные полосы цветного песка и выходящей на поверхность породы – серебристые призраки, приближающиеся с каждым мгновением.

– Да, верно, – тихо сказал Сал.

Таинс нажала на несколько иконок дисплея, и экраны потускнели.

– Решила вот тут пролететь. Надеюсь, ты не возражаешь.

– Вспомнить старые времена, – говорил он задумчиво, даже как-то обреченно. – Что ж, почему бы и нет?

Таинс снова сверилась с навигационной картой, откорректировала курс и немного сбросила скорость. На одном из дисплеев отчаянно замигала лампочка. Она выключила и этот дисплей.

– Я точно не был здесь с той самой ночи, – сказал Сал.

Ей показалось, что голос его теперь звучит печально. Может, в нем слышалось сожаление. А может, и нет.

Впереди, чуть справа, показался сбитый корабль. Таинс положила право руля, одновременно выравнивая катер.

Сал смотрел на пустыню, которая неслась в семидесяти метрах внизу, в то время как катер закладывал вираж.

– Ух ты, – сказал он. – Побыстрее, чем тот аппарат, что я взял тогда у батюшки.

– Это один из твоих кораблей, Сал, – сказала она.

– Вот эта вот малютка? – Он рассмеялся. – Я и не знал, что мы делаем такие крохотули.

– Это старый корабль.

– Понятно. Один из кораблей отца. От крупных прибыль больше.

Они пронеслись над огромным темным корпусом: выломанные ребра жесткости, словно когти, цеплялись за небо.

– У-у-ух! – выкрикнул Сал, когда черная стена корпуса пронеслась в двадцати метрах от них.

Таинс сделала свечу, потом – петлю, покачала машину вправо-влево и, снова выровняв ее, устремилась к обломкам корабля, теперь на еще меньшей высоте.

– И-и-и-йа-а! – выдохнул Сал, видя, как низко Таинс ведет катер на сей раз. Таинс перевернула корабль, и теперь они летели головой вниз. – Черт! Ух ты! Таинс! Йа-а-а!

До самого конца она не была уверена, сделает ли то, что задумала. Она ведь не знала в точности, что тогда произошло, у нее ничего не было, кроме подозрений. Ведь, несмотря ни на что, она могла и ошибиться. И до нее уже многие подменяли собой закон, а потом, когда всплывали все факты, оказывалось, что они ошибались. Черт побери, для этого ведь и существует система правосудия, для этого существуют законы и всё им сопутствующее – одна из тех вещей, что делают общество обществом.

И все же. Она знает наверняка. Она абсолютно уверена. Его время пришло. А если она и ошибается, что ж, Сал пожил в свое удовольствие. Не ребенка ведь она убивает и не молоденькую девушку, у которой вся жизнь впереди. Да, это было тем не менее убийством, несправедливостью, но, с другой стороны, во всем есть свои градации, даже в кругах ада. И, откровенно говоря, права она или нет, она по крайней мере никогда об этом не узнает.

Ее время пришло. И она знала это.