Алгорифма

В седьмом сонете содержится отсыл к поэме Бодлера Лесбос через выражение «солдат Левката»:

И с тех пор я стою на вершине Левката.
Как дозорный солдат…

Левкат — вершина, с которой прыгали в море, чтобы разбиться, страдающие от несчастной любви. С целью предотвращения новых самоубийств, на скале с дежурил солдат. Продолжение этой темы смотри в сонетной поэме «Блейк».

ЛУНА

Мария Кодама после этого сонета вышла замуж за Борхеса и родила ему сына. Вот благоразумная женщина!

EL INGENIO

Я оставил испанское название сонета, потому что в нём важны оба основных значения данного слова: гений, талант, дарование и машина, орудие.

Имеет конь всего два колеса мой! — если вы решили срифмовать слово «самой» в сонете, то от составной рифмы «колеса мой» вы никуда не денетесь. Парнасская рифма — это вид фатума. Представьте себе, что незадолго до воссоздания сонета (хотя я ещё не знал, что вскоре переведу его и он даже не был в моей словесной памяти, но разве что в непроизвольной памяти зрительной — перелистывая сборник, мой мозг мог бы его невольно «сфотографировать») я, человек не самый богатый, заработав деньги, вдруг покупаю себе велосипед, причём зимой, когда ездить на двух колёсах ещё рано. Абсурдная со всех точек зрения покупка! Но если бы я её не сделал, я не смог бы срифмовать самой-колеса мой. Получается, что мой поступок детерминирован этой рифмой, которую я в то время ещё не нашёл. Но ведь она имплицитно содержится в языке. Очевидно, Язык в данном случае проявил через акт выбора модуса действия — поступок, Свою волю. Язык есть Существо, обладающее информационным «телом» и… свободной волей! Это Существо обитает одновременно в прошлом, настоящем и будущем, структурно и системно не меняясь, поэтому Ему ведомы все тайны прошлого и все события будущего. Неудивительно, что Язык организует настоящее исходя из Своего всеведения. Логос знал, что мне понадобится данная рифма при расшифровке тайнописи Борхеса и, вопреки неблагоприятствующим моей покупке обстоятельствам я всё же её делаю, повинуясь внутреннему голосу, а не руководствуясь здравым смыслом. Таков внутренний мир поэта, если за ним подглядеть. Поэтому когда поэт совершает непредсказуемые или дикие с точки зрения стороннего наблюдателя поступки, не спешите его судить. Возможно, он исполняет волю Логоса, а не свою собственную. Хотя с точки зрения субъекта выбора воля Логоса воспринимается как личная свобода выбирающего, самостоятельно отвергшего альтернативный вариант поведения. Я купил велосипед потому, что без него искать коноплю по крымским сёлам мне уже трудно. Это был основной мотив, обусловивший мой свободный выбор. Моя воля и воля Логоса совпали. Можно сказать иначе: Логос замаскировал Свою волю, скрыв её за моей личной свободой выбора. Он всегда старается действовать так, чтобы не быть узнанным.

МОИ КНИГИ

Древняя еврейская мудрость гласит: скажи мне, что ты читаешь, и я скажу тебе, кто ты. Её дополнил Бодлер: «Господь избавляет Своих любимцев от ненужного чтения». Вместо меня все книги Запада прочёл Борхес. Всё, что попало в круг моего чтения, было предварительно отобрано им и Тарковским. Я, например, познакомился с творчеством Марселя Пруста, но не по переводам Любимова, а по оригиналу. Трудности, связанные с пониманием французской литературной прозы сделались преградой соблазну, в который ввергает проза Пруста юношество с несформировавшимся вкусом. Так же я получил представление о «Лолите» Набокова — я прочёл её по-французски, а не по-русски, о прозе де Сада и Мопассана. В результате я извлёк тройную пользу: обогатился знанием французского, удовлетворил любопытство, не впал в соблазн, как некоторые. Я здесь раскрываю секреты караимского воспитания.

ДВЕ ФОРМЫ БЕССОННИЦЫ

Начиная с этой поэмы, зашифрованной по-испански в виде состоящего из сонетных зачинов центона, я перехожу к расшифровке последнего сборника Хорхе Луиса Борхеса «La cifra».

1

Петух, который разбирался в просе, пшеницу велел сыпать — перифраз слов Христа: Симон! Симон! Се? — сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу (Луки: 22,31).

«Альбатрос» — знаменитое стихотворение Бодлера, мною переведённое. Урим и туммим — два элемента оракула, с помощью которого древние евреи вопрошали Бога (Исх: 28,30; Чсл: 27,21). В дни Ездры и Неемии первосвященники уже не имели этого атрибута: «И Тиршафа сказал им, чтобы они не ели великой святыни, доколе не восстанет священник с уримом и туммимом» (1 Ез: 2,63). По моей гипотезе, это был тот же астрагал (две игральные кости в форме кубика с точками от одной до шести на каждой из сторон), который, по преданию, метал и Гераклит.

2