Алгоритм

Наверху сухо затрещало, темноту разорвала серия вспышек. С вершины пирамиды покатился массивный черный ящик. Гул оборвался. Гора металлолома зашевелилась. Тяжело кувыркаясь и набирая скорость, ящик пролетел вниз и ударил в край помоста. Раздался хруст, собранная из мусора платформа накренилась, и пирамида ухнула в темную пропасть отстойника.

По залу прокатился гулкий стон. Самые истовые служители с криками бросились за своим идолом. Остальные хватались за головы, падали на землю, катались в пыли. Я не стал терять времени и побежал к узкому проходу у стены. Следующие минуты слились в калейдоскоп темных коридоров, тусклых светильников и пыльных углов. По пути я не встретил ни одного серого брата, словно они исчезли.

В конце очередного коридора обнаружился маленький грязный тупичок. В углу, привязанная к ржавым трубам, лежала Соня – без сознания. Я бросился к ней, стал развязывать, прикидывая, как далеко смогу унести её на руках. Когда последний узел спал, я получил жесткий удар в лицо. Без сознания, как же! Почти минуту я пытался успокоить обезумевшую подругу, пару раз получил по ребрам. Наконец, сорвал капюшон, сгреб Соньку и выдохнул в ушко:

– Дура, это я!

Сопротивление прекратилось. Пару секунд она недоверчиво смотрела, затем тонкие руки вцепились в меня и долго не отпускали. Ей досталось: плащ порван в нескольких местах, волосы растрепаны, костяшки на руках сбиты. Над тонкой скулой появился багрово-красный ожог.

Из подземелий серого братства мы выбрались без приключений, братья безумствовали вокруг разрушенной установки, им не было дела до пары беглецов. Сеченов исчез. Борода долго орал, объясняя, какой я псих, и что теперь начнется, но всё же вывел нас до коллектора на окраине полиса.

С трудом передвигая ноги, мы выбрались в холодную ночь. Техногенный монстр дремал, укрывшись дымкой ядовитых газов и выхлопов. Плевать, что не видно звезд. Им нет дела до нас. Темные силуэты высоток, шпили телекоммуникаций, редкие огни сирен – тоже красиво. Над соседним сектором сгущается мрак, мутный воздух вздрагивает, как вода, расходится тяжелыми волнами. Уверен, тусклую иллюминацию над Северной фабрикой не видит никто. В небе назревает очередной надрыв. Это не больная фантазия. Вернее, не только она. Я видел следы работы неизвестного оборудования, возмущения некой информационной оболочки. Как? Почему? Что делать? Больше вопросов, чем ответов. Но если я не разберусь, раньше или позже очередной приступ раздавит меня.

Глава 3 Пробуждение

Четыре угла, унылые стены и низкий потолок – тесная комната похожа на больничный бокс. Внутри полумрак. Вместо окна на стене помигивает неоновая трубка. Треть площади занимает узкая койка. От медицинского оборудования к ней тянутся тонкие плети кабелей и проводов. Тощая фигура на простыне сплетена электронной сетью, покрыта пластинками контактов и прищепками датчиков. В сморщенную кожу на черепе вцепился электронный жучок томографа. Только острое, иссеченное морщинами лицо осталось нетронутым. Массивная коробка терминала контролирует все мыслимые жизненные показатели. Рядом мерно шуршит поршень аппарата искусственного дыхания.

В тумане плавает имя. Тьма… мрак… Марк! Терминал тревожно пискнул, на дисплее забегали цифры. Человек на кровати прогнулся, словно схваченный судорогой. Веки широко распахнулись, безумный взгляд уперся в потолок. Легкие вспомнили о работе, сквозь маску послышался хриплый вдох. Через мгновение тело расслабилось, осело, но в глубоких темно-синих глазах осталась искра. Постепенно из глубины поднимались последние воспоминания: вой сирены, безумное лицо оператора, горящее от перегрузки оборудование. Несмотря на слабость и головную боль, Марк помнил себя. Имя, возраст, тему докторской. Понемногу возвращалась последняя ночь, проблемы с проведением испытаний. Ещё он помнил, что не может быть жив.

Собравшись с силами, доктор Маркус Кронекер попытался сесть. С тихим скрипом пластиковая петля затянулась на шее. Слабое тело вновь опустилось. Какого черта? Кого они решили привязать? На то, чтобы справиться с ошейником ушло несколько минут. Петля оказалась обычной, но дрожащие руки слушались плохо. Вскоре стяжка лопнула, и обрывок ремешка полетел в сторону. Потом за ним отправились два десятка прищепок и пластин, покрывавших кожу. Сложнее вышло с катетером на предплечье. Игла сидела глубоко, но Марк недаром заканчивал медицинский. Дрожащие пальцы уверенно достали жало и залепили кровящую рану остатками пластыря.

Пружины койки тихо застонали, босые ноги опустились на холодную плитку. Первые шаги дались тяжело, но доктор не жалел больного тела и всё же добрался до вешалки в стене. Среди разного тряпья на крючке нашлась одежда. Короткая пижама упала на пол, привычный белый халат лег на плечи.