Али-баба и тридцать девять плюс один разбойник

– Черного Махсума, – заговорщицки прошептал визирь, выглядывая в распахнутые настежь двери. – Вот задаток, – он порылся под подушками и бросил Гази мошну. – Остальное получишь после того, как.

– Не пойдет. – Гази подкинул мошну на ладони, поймал и бросил обратно Мансуру.

– То есть как – не пойдет? – Мансур двумя руками схватил кошель. – Возьми деньги и убери кого сказано! – Он опять перебросил мошну Гази, но тот даже ловить не стал, и мошна упала к его ногам, глухо звякнув.

– Не пойдет, потому что Махсум объявлен национальным героем. Если я его уберу, то поплачусь головой.

– Ты с ума спятил или дури какой накурился? Он же вор, проходимец, разбойник!

– Эмиру виднее, – отстраненно отозвался Гази и пнул мошну ногой. Та, скользнув по полу, остановилось у коленей Мансура.

– Ты что, мои деньги пинать? – надул щеки Мансур. – Да я тебя…

– Что?

Гази раздавил тремя пальцами грецкий орех, который до того катал на ладони, высвободил из скорлупы ядрышко и засунул его за щеку. Скорлупу он бросил на пол.

– Нет, ничего, – промямлил Мансур. – Значит, не убьешь?

– Сказал же: нет. Другого – пожалуйста, а Махсума не могу. Может, потом, попозже.

– Но мне нужно сейчас!

– У вас ко мне все?

– Да, то есть, нет! Тогда убей Гасана, этого гнусного погонщика верблюдов!

– И его не могу.

Гази достал второй орех и принялся вертеть его в пальцах.

– Он что, тоже герой? – ехидно прищурился Мансур.

– Нет, но он большой друг великого эмира и моего начальника.

Хрустнул второй орех, и скорлупа вновь посыпалась на пол.

– У-у, проклятье! – взвыл от бессилия Мансур. – Но что же мне делать?

– Если вам непременно нужно кого-нибудь убить, то я могу расправиться с вашим слугой. Совсем недорого.

– А неплохая мысль, – задумался Мансур. Этот нахальный слуга уже давно портил ему жизнь, но не окажется ли другой еще хуже, вот в чем вопрос! – Нет, это пока ждет.

– Тогда я пошел.

Гази демонстративно выплюнул на пол шелуху, развернулся и вышел в коридор.

– У, паршивая обезьяна, чтоб ты сдох!

– Это вы мне? – осведомился Гази, застыв на пороге комнаты.

– Нет, беспомощный болван! – взорвался Мансур, уже не контролируя себя. – Про Черного Засранца!

Мансур поздно прикусил язык. Гази вернулся в комнату, приблизился к обомлевшему Мансуру и, наклонившись вперед, отвесил ему звучный щелчок в лоб. Мансур брякнулся на спину, а на его лбу начала вздуваться приличная шишка.

– Я не болван, тем более не беспомощный, – мягко, но с нажимом пояснил Белый Воин. – Меня зовут Гази, и я Белый Воин.

– Я помню, – быстро закивал Мансур.

Шишка стремительно росла. Мансуру было больно и обидно, но сделать он ничего не мог.

– Это я так, на всякий случай, если вы забыли.

– Нет, нет, что ты, Гази! У меня хорошая память.

– Я надеюсь. – Гази выпрямился, достал из кармана орешек и кинул его бледному Мансуру с красно-фиолетовым фингалом посреди лба. – Съешьте орешек. Они, говорят, очень полезны.

– Да, конечно, благодарю тебя.

Гази не уходил, продолжая стоять над душой у Мансура.

– Ну, чего тебе?

– Почему вы не едите?

– Я позже съем, обещаю.

– Может, вам расколоть? Я охотно сделаю это в обмен на ваш кошель!

– Нет-нет, я сам! – Мансур схватил мошну и спрятал под себя.

– Как пожелаете, – безразлично дернул плечами Гази и вышел.

Мансур вздохнул, повертел в пальцах орех, потом сдавил его, зажав в кулак, – ничего не выходило. Мансур до того ни разу не видел грецких орехов в скорлупе и не знал, как их колют. Ему всегда приносили уже очищенные орехи. Помучившись немного, Мансур решил расколоть его вазой.

На грохот фарфора в комнату сбежалась вся прислуга. Мансур как раз приканчивал третью вазу и уже поглядывал на античную статуэтку богини Тефии – совершенно неприличной, с точки зрения мусульманина, вещицы, но оч-чень привлекательной! Орех до сих пор был цел, а Мансура разобрал здоровый азарт.

– Что вы делаете, господин? – воскликнул слуга, которого посылали за Гази. – Остановитесь, прошу вас!

– А что такое? – не понял Мансур, опуская занесенную для удара статуэтку.

– Так вы его не расколете. Нужно по-другому.

– Как?

– Значит, кладете орех между зубов, – услужливо взялся объяснять слуга, – и бьете основанием ладони по нижней челюсти.

– Ты уверен?

– Я всегда их так колю, мой господин! – важно отозвался слуга.

Мансур отставил статуэтку в сторонку, подобрал с пола орех, с сомнением повертел в пальцах и сунул в рот.

– Ы? – спросил он у слуги.

– Именно так, господин, – поклонился тот.

Мансур размахнулся и со всей дури саданул кулаком по нижней челюсти. Раздался хруст.

– Ай! – только и сказал Мансур, морщась от нестерпимой боли. Из раскрытого рта ему на ладонь выпал целый орех и еще три крупных обломка зубов. – Ну, усё, – лицо Мансура залила краска, – тепей тосьно мозешь звать Гази, котоый не тот, а дъугой.

– Вам? – с надеждой спросил слуга.

– Нет, себе!

Глава 20. Кувшины и мешки

– Ух, я ему отомщу… Ой! Ох, отомщу… Ай! Жирная свинья, ему это даром – ох, моя спина! – не пройдет.