Али-баба и тридцать девять плюс один разбойник

Ахмед пытался сесть так, чтобы боль не докучала ему. Но как он ни пристраивался к стене, как ни подкладывал подушки, каждый раз на малейшее движение тело отзывалось прострелами и ломотой.

– У-у, подлая скотина!

– И не надоело тебе, Ахмед? – спросил Махсум, со своего «трона» наблюдая за мучениями Ахмеда. – Ведь предупреждал тебя по-человечески. Но ты же не слушаешь, когда тебе умные люди говорят. Ты же у нас бравый джигит!

– Да, я такой! Ох!.. А что такое «джигит»?

– Забудь, – не стал объяснять Махсум.

– Я отомщу… – вновь взялся бубнить свое Ахмед.

– А он тебя опять скалкой.

– Да я не ему отомщу, а этому, Али-бабе!

– А он-то здесь каким боком? – подивился Махсум.

– Вот сами посудите, шеф: не приди Али-баба в пещеру, не возьми мешок, не скажи Касыму о золоте, тот не поплелся бы в пещеру, и мы бы его не поймали. А потом он не сбежал бы, и нам не пришлось его искать. И тогда Касым не поколотил бы нас, ведь так?

– Логически оно, конечно, верно…

– Вот я и говорю! – воодушевился Ахмед. – Всему виной подлый оборванец Али-баба, укравший у нас деньги – будь он трижды проклят!

– У меня, – любезно поправил дух. – И не украл, а я сам ему дал, свое, личное.

– Дал, украл, у нас, у вас – какая разница? Главное, что он сунул сюда свой поганый нос!

– Ахмед, я тебя еще раз предупреждаю: это очень плохо закончится. Даже еще хуже, чем Касым со скалкой.

– Но ведь мы должны отомстить за нанесенную обиду! Мы разбойники, а не тряпки, о которые все кому не лень вытирают ноги, – никак не унимался Ахмед.

– Ахмед, как ты считаешь, каким лучше быть разбойником – живым или мертвым?

– Конечно, живым, шеф, – поразмыслив, заключил Ахмед. – Но что нам может сделать какой-то оборванец? Тогда нас было всего трое и никакого оружия, а сейчас нас будет тридцать девять!

– Тридцать семь, – внес поправку Махсум. – Уже тридцать семь.

– Все равно очень много, а он один!

– Я прямо вижу, – повел рукой Махсум, – тридцать семь болванов с саблями наголо влетают в город, скачут к дому Али-бабы, врываются во двор и толпой набрасываются на нищего доходягу.

– Почему сразу болванов? – надулся разбойник.

– А потому, Ахмед, что, как только вы появитесь с саблями в городе, вас немедленно схватит стража.

– Да, действительно, – приуныл Ахмед, задумчиво массируя нижнюю челюсть. – Я об этом как-то не подумал… – Он вдруг встрепенулся. – Шеф, я, кажется, кое-что придумал!

– Только не говори, что ты решил посадить разбойников в кувшины с маслом и прикинуться караванщиком.

– Шеф, вы голова! – воскликнул Ахмед, сразу позабыв про боль. – Я вообще-то хотел посадить их в мешки с порохом.

– С порохом? – удивленно выгнул бровь Махсум. – Ты меня пугаешь, Ахмед.

– В каком смысле?

– В прямом. Ты еще фитили к ним пристрой и самолично подожги.

– Да вы же ничего не поняли, шеф! Я подумал, собаки могут учуять людей в мешках, а порох отбивает нюх у собак. Но знаете, про кувшины идея тоже ничего! Можно дождаться ночи и выпустить наших людей, а тогда…

Ахмед провел пальцами по горлу и широко растянул губы в зверской ухмылке, от которой у Махсума по спине пробежал холодок.

– Кхм-м. Сам придумал?

– Ага! Здорово, правда?

– Очень, – помрачнел Махсум.

– Так что, едем?

– Куда?

– Громить дом муллы! – воинственно вскинул новенькую саблю Ахмед.

– Может, передумаешь?

– Шеф! Я ничего не слышал, а вы ничего не говорили! – серьезно, с суровой миной произнес Ахмед.

– Почему?

– Если люди узнают, что вы струсили…

– Я не трус! – порывисто вскочил с «трона» Махсум, но тут же медленно опустился обратно. – Но и не дурак.

– Молчите! – предостерегающе выставил пятерню Ахмед, озираясь.

– Да молчу я, молчу, – обреченно вздохнул Махсум. – А ты ничего не забыл?

– Что?

– Али-баба знает тебя в лицо, и меня, кстати, тоже.

– То есть как?

– Запросто! Если мне не изменяет память, ты самолично продал ему трех рабов.

– Так что ж вы раньше-то не сказали, шеф? Я бы его… – задохнулся Ахмед от ярости. – Постойте, а откуда вы знаете, что это был именно он?

– Слышал ли ты что-нибудь о логике, мой бравый Ахмед? – Махсум поудобнее устроился на «троне» и закинул ногу на ногу.

– Ни разу! – честно признался разбойник, пожирая глазами своего мудрого главаря.

– Это умение рассуждать и делать выводы на основе наблюдений и фактов.

– Ух ты! А это как?

– Ну, предположим… – Махсум помолчал, прикидывая что-то в уме. – Предположим, у тебя пропали деньги.

– Как пропали? – не на шутку забеспокоился Ахмед, хлопая себя по карманам.

– Я сказал, предположим!

– Не нравится мне эта ваша логика, шеф. Да и деньги все на месте, – буркнул Ахмед.

– Хорошо! Другой пример: ты поехал грабить караван, а саблю забыл.

– Вот еще! Я никогда без сабли из пещеры не выхожу.

– Предположим, а не забыл!

– Нет, не предположим. Такого не может быть! – сказал как отрезал Ахмед.

– Все, я ничего тебе объяснять не буду, – отвернулся Махсум к стене.

– Но я так и не понял, что такое логика.

– И не поймешь. Потому что ты упертый баран.

– И вовсе я не баран, шеф.

– Ну, осел, ишак. Какая разница? Если ты делаешь, все, как ишак, значит, ты самый настоящий ишак – вот это и есть логика.