Али и Нино

Я поднялся по улице и уселся на краю поля. Оттененные луной, скалы угрюмо смотрели на меня. Помнили ли они прошлое или людские мечты? Высоко в небе звезды сияли, как лампочки в Баку. Тысячи светлых лучей вселенной выбрали местом встречи мои глаза. На протяжении часа или больше я оцепенело сидел и смотрел на небо. «Значит, она танцует с русскими», – думал я, и вдруг мне захотелось вернуться в город, чтобы завершить ту призрачную ночь. Мимо прошмыгнула ящерица, и я поймал ее. Сердце испуганной до смерти бедняжки колотилось о мою ладонь. Я погладил ее по холодной коже. Она посмотрела на меня своими глазенками, в которых застыли не то страх, не то мудрость. Я поднял крошечное создание к лицу. Это существо с иссохшей кожей походило на живой камень.

– Нино, – произнес я и подумал о собаке. «Нино, неужели я буду бить тебя? Но как же можно поднять руку на ящерицу?»

Вдруг ящерка открыла пасть и, высунув острый язычок, в одно мгновение вновь убрала его. Я рассмеялся. Язычок был таким маленьким и проворным. Разжав руку, я не обнаружил больше ящерицы. Остались лишь темные камни.

Я встал и отправился домой. Арслан все еще лежал на полу, положив голову на колени преданного слуги. Поднявшись на крышу, я до утреннего намаза курил анашу.

Глава 20

Я и сам не знаю, как все это произошло. Проснувшись однажды утром, я увидел перед собой Нино.

– До чего же ты докатился, Али-хан, – произнесла она, усевшись на мой коврик. – А хуже всего то, что ты храпишь во сне. Что за манеры?

– Так это из-за анаши, подмешанной в табак, – угрюмо произнес я.

Нино покачала головой:

– Тогда тебе придется бросить курить анашу.

– Лучше скажи мне, почему ты бьешь псину, негодница.

– Псину? Я хватаю ее левой рукой за хвост и луплю по спине правой, пока она не залает.

– А как ты назвала ее?

– Килиманджаро, – тихо ответила Нино.

Я протер глаза и вдруг снова отчетливо все увидел: Нахараряна, карабахского гнедого, залитую лунным светом дорогу и Нино в седле Сеида.

– Нино! – вскочил я. – Как ты сюда попала?

– Арслан-ага пустил в городе слух, что ты хотел убить меня. Вот я и пришла.

Она приблизила ко мне лицо с полными слез глазами.

– Али-хан, мне тебя так не хватало.

Я запустил руку в темные волосы Нино, целуя ее в опьяняющий своим теплом открытый рот. Затем я положил ее на тюфяк и одним махом сорвал цветастое одеяние. Кожа была мягкой и благоухающей. На мои нежные ласки она отвечала прерывистым дыханием, заглядывая мне в глаза. Я почувствовал дрожание маленькой груди в своей руке и, обняв ее, услышал стон. Сквозь кожу просвечивали узкие и хрупкие кости. Я положил голову на ее грудь.

– Нино, – произнес я, и это имя, казалось, вновь обрело таинственную силу, под воздействием которой исчез весь осязаемый мир.

В этих больших влажных глазах прекрасной грузинки отразилось все: страх, радость, любопытство и внезапная пронзительная боль. Она не плакала. Схватив вдруг покрывало, Нино укрылась им и отдалась во власть тепла постели. Затем спрятала лицо на моей груди, и каждое движение ее стройного тела было подобно зову земли, истомившейся по дождю. Мягким движением руки я убрал покрывало. Время остановилось…

Мы лежали тихо, уставшие и счастливые. Затем Нино произнесла:

– Я, пожалуй, пойду. Вижу, ты совсем не собираешься убивать меня.

– Ты одна сюда приехала?

– Нет, с Сеидом Мустафой. Он обещал привезти меня и убить, если ты будешь мне не рад. Вон он сидит там с ружьем наготове. Можешь позвать его, если я тебя разочаровала.

Я не стал звать Сеида, а лишь поцеловал ее.

– Ты только из-за этого приехала сюда?

– Нет, – откровенно ответила она.

– Признайся, Нино.

– Признаться? Но в чем?

– Почему ты в ту ночь, сидя в седле Сеида, не проронила ни слова?

– Из гордости.

– Тогда что тебя привело сюда?

– Тоже гордость.

Я взял ее за руку и стал перебирать розовые пальчики:

– А Нахарарян?

– Нахарарян, – медленно произнесла она. – Не думай, что он похитил меня против моей собственной воли. Я знала, на что иду. На тот момент такой выбор казался мне правильным. Теперь же я понимаю, что ошибалась. Я одна была виновата и заслуживала смерти. Вот почему я не произнесла ни слова и явилась сюда сейчас. Теперь-то ты все знаешь.

Я поцеловал ее ладонь. Она говорила правду, хотя Нахараряна уже не было в живых и эта правда представляла опасность для нее. Поднявшись, она оглядела комнату и мрачно произнесла:

– Пора домой. Тебе не придется жениться на мне. Я уезжаю в Москву.

Я направился к двери и распахнул ее настежь. Во дворе сидел мой рябой друг, скрестив ноги и вцепившись в ружье. Зеленый пояс туго обтягивал талию.

– Сеид, – позвал я, – иди за муллой и еще одним свидетелем. Через час я женюсь.

– Зачем нам мулла, – ответил Сеид, – достаточно двух свидетелей. Я сам вас поженю. У меня есть такое право.

Я закрыл дверь. Нино сидела в постели, с распущенными по плечам черными волосами. Она стала смеяться.

– Ты хоть отдаешь себе отчет в своих действиях, Али-хан? Зачем тебе жениться на распутной женщине?

Я прилег рядом с ней.

– Ты на самом деле хочешь жениться на мне? – спросила Нино.