Али и Нино

Хаса смущенно поклонился. Бородатые мужчины обступили его. Серьезные и торжественные лица были обращены к нему, а семейство Хасановичей купалось в лучах его славы. Дочь паши и внучка бывшего правителя Боснии была забыта, ее оттеснили к стене сада. Азиадэ была всего лишь женщиной, не способной на таинственное чудо, дарованное рукам Хасы, ей не дано было возвращать глазам зрение, телу - силу, а волосам - рост. Она всего лишь женщина, рожденная для того, чтобы быть покорной рабой своего достойного мужа.

Хаса с трудом вырвался из плотного кольца азиатской благодарности. Смущенно улыбаясь, он схватил Азиадэ за руку, и они вышли из кафе.

Азиадэ, погруженная в свои мысли, молчала всю обратную дорогу. В отеле она заявила Хасе, что хочет купаться, и заперлась в ванной. Она открыла воду, в одежде присела на край ванны, и слезы потекли по ее щекам. Она смотрела, как наполнялась ванна, потом закрыла кран, опустилась на пол и долго и тихо плакала, сама толком не зная, почему. Хаса победил, и ей было больно и одновременно радостно оттого, что она перестала быть дочерью паши, а стала просто женой человека, способного победить смерть.

Она вытерла слезы ладонью. Вода в ванной была прозрачной и испускала пар. Погрузив лицо в теплую поверхность воды, Азиадэ на мгновение задержала дыхание. Да, древний Восток - мертв. Святого из братства Бекташи спасает неверный Хаса, который, таким образом, перестает быть просто человеком, завоевавшим любовь дочери паши. Она поднялась, осушила лицо и на цыпочках вошла в комнату. Хаса лежал, растянувшись на диване, и рассматривал узор на потолке. Ничто не выдавало в нем ни победителя, ни героя. Азиадэ присела рядом с ним и обняла его за голову. Его смуглое лицо было довольным и немного сонным. Она коснулась ресницами его щеки и почувствовала легкий аромат его кожи.

- Хаса, – прошептала она, - ты настоящий герой. Я буду тебя очень сильно любить.

- Да уж, - ответил Хаса сонно, – нелегко было вырваться из этой азиатской толпы, они болтали без умолка.

Он протянул руки и коснулся ее упругого гибкого тела, которое безвольно и жаждуще лежало возле него. Он приблизил ее к себе. Глаза Азиадэ были закрыты, а на губах застыла улыбка.

Глава 13

Хаса жил в большой квартире на втором этаже одного из старинных домов на Ринге.

Две тетки со светлыми молчаливыми глазами на морщинистых лицах, заботились о ней в отсутствие Хасы. Азиадэ завоевала их расположение низким поклоном, которому научилась еще в Стамбуле, когда во время войны готовилась быть представленной эрцгерцогине.

Окна квартиры выходили на широкую улицу и зеленые деревья городского сада. Азиадэ высунулась в окно и вдохнула мягкий воздух Вены, аромат цветов, далеких лесов и зеленых холмов Австрии. Она осматривала квартиру, а тетки, мило улыбаясь, передавали ей ключи от шкафов, антресолей и подвалов.

Хаса ходил по комнатам и радовался, как ребенок, который неожиданно нашел давно потерянную игрушку. Держа Азиадэ за руку, он водил ее по длинной столовой, обставленной темными, обитыми кожей стульями. Потом показал ей салон-эркер, полукруглые наружные стены которого представляли собой сплошные окна, а в центре стояли светлые мягкие кресла. Азиадэ увидела и белый кабинет для приема больных с бесконечным количеством металлических инструментов в стеклянных шкафах. В приемной на столике лежали старые журналы, а на стенах висели фотографии людей, которым, по их собственному заверению, Хаса спас жизнь. Спасенные с гордыми застывшими лицами строго смотрели на Азиадэ.

Дойдя до ванной комнаты, Азиадэ остановилась без сил и увидела в зеркале свое взволнованное и покрасневшее лицо.

- Воды, – попросила она. - Пожалуйста, дай воды. Слишком много мебели сразу.

Хаса налил воды из крана и протянул ей стакан. Она пила медленно и с наслаждением, но лицо ее при этом оставалось серьезным.

- Какая вода! – воскликнула она. - Лучшая после стамбульской. - Потом посмотрела на ничего не понимающего Хасу и пояснила: - Ты же знаешь, мы, турки, не пьем вина. Зато хорошо разбираемся в воде. Мой отец может различить откуда, из какого родника любая вода. Когда мой дед приехал в Боснию, он приказал привезти себе в огромных канистрах воду из Стамбула. А это - лучшая вода в Европе.

Она продолжала пить маленькими глотками, а Хаса думал при этом, что так, должно быть, пили ее дикие предки, добравшись до родников после долгих странствий.

- У нас,- сказала Азиадэ, поставив стакан, – в домах только ковры на полу и диваны вдоль стен. На диванах лежат подушки, а по комнатам расставлены маленькие столики. Мы спим на матрасах, расстеленных на полу. Днем их убирают в стенные шкафы. Зимой для обогрева в комнату приносят печь на углях. Я не привыкла к такому количеству мебели, Хаса, я буду спотыкаться о столы и шкафы. Ну, ничего, показывай дальше.

Проведя ее по анфиладе длинных темных коридоров, Хаса открыл дверь в спальню.

- Здесь, – сказал он гордо.

Азиадэ увидела две стоящие рядом широкие кровати, ширму, диван и столы.