Алиби Алисы

— А я-то думал, что у меня появился соперник, — подмигивает он мне, ссыпая пончики в пакет.

Я знаю, что это просто невинный флирт — так он обращается ко всем женщинам, останавливающимся возле его фургона. Но, удаляясь и поправляя на плече шарф, соображаю, что я гораздо более привлекательна для него, чем мне казалось ранее. Оказывается, есть не один, а целых двое мужчин, проявляющих ко мне интерес. Кто бы мог подумать?

Сегодня я влюблена и чувствую себя на седьмом небе. Вчера, спустившись вниз со льдом, Кейден застал меня плачущей и стал допытываться почему. Когда я сказала ему про фотографии, он поначалу рассердился, а потом все рассказал — как он влюбился в меня с первого взгляда, но не мог найти подходящих слов, а когда узнал про «отца Эмили», подумал, что я сейчас не готова к новым отношениям.

А потом мы поцеловались. Нет, это я поцеловала его. В губы. На целых восемь секунд.

Когда я вспоминаю об этом, я краснею.

Мы поболтали, и он пригласил меня сегодня вечером в бойцовский клуб и обещал показать несколько приемов самообороны. Потом мы смотрели по телевизору старые детективы, а потом снова целовались — на этот раз аж двадцать две секунды. И даже с полуоткрытыми губами. А потом он ушел к себе, что показалось мне гораздо более романтичным, чем срывание одежд друг с друга, как это часто показывают по телевизору. Совсем как старомодное ухаживание.

Ночью я почти не спала, а теперь не могу перестать улыбаться.

Мне не дают покоя мысли об «этом», потому что Кейден точно этого захочет. Раз уж он рассылает свои голые фото случайным женщинам, он захочет женщину, которая все знает. А я не знаю ничего. Ну, почти ничего. Я знаю, что куда вставляется и что нужно погладить и полизать. Бр-р. Неужели я смогу? Хотя теперь, когда я влюбилась, я, наверное, могу все.

Когда он сказал вчера, что влюбился в меня, я реально ощутила дрожь в коленях, хотя раньше мне всегда казалось, что это не более чем оборот речи. Все утро я фантазировала, как мы держим друг друга за руки, ходим по садовому центру, выбирая корзины с цветами, нагружаем тележку в супермаркете, вычеркивая один за другим предметы из списка, покупаем фанеру, чтобы соорудить полки в кладовой. Мы живем в своем доме: он подстригает траву на газоне, а я держу бумажный мешок, куда мы собираем садовый мусор. А вот и наша свадьба: на мне платье с перьями, которое сочинила для меня Фой, — я нашла ее рисунок в одной из книг Беатрис Поттер.

Но вот что касается реальной близости — ощущения его обнаженного тела, ласк, секса, — тут требуются совсем иные фантазии. Взрослые. И от них меня пробирает дрожь. Лучше мы не будем торопиться. Пожалуй, я спрошу его сегодня вечером, когда он собирается засунуть свою пипиську в мою. При одной этой мысли я хихикаю, как десятилетняя девчонка.

Захожу в подсобку «Лалика», и от моей радости не остается и следа.

— Привет, Женевьева, — смеется Клер. — Твое лицо похоже на пиццу с колбасой.

— Спасибо за комплимент, — отвечаю я, отмечая в журнале начало рабочего дня.

— Эти мужики заблевали вчера весь туалет со своей вечеринкой, — с места в карьер налетает на меня Ванда. — Срочно иди туда. Моющие средства закончились, так что просто три и смывай почаще.

Мне кажется, что за все время Ванда ни разу не сказала мне ни «доброе утро», ни «пока». Она только начальственно выкрикивает команды и тут же исчезает. Но сегодня это меня совершенно не волнует. Вся блевотина мира не может заставить меня перестать думать о Кейдене. Надеваю на нос прищепку. Ничего, вполне сойдет.

Не успеваю я покончить с туалетом, как Ванда посылает меня на третий этаж заниматься комнатами Клер, которая срочно убежала с сыном к зубному. Всего пять комнат, и здесь так тихо и спокойно! Я меняю грязные простыни, чищу унитазы и собираю мокрой салфеткой чьи-то волосы из раковины, а в голове у меня звучит «Дуэт цветов»[11], и мы с Кейденом прогуливаемся по саду дома Беатрис Поттер. Он укутывает меня в свою куртку и спрашивает, куда нам пойти на ланч: в тихий ресторанчик, мимо которого мы проехали, или в «Макдоналдс» на автостраде.

Я думаю о чем угодно, только не о работе, и немедленно получаю нагоняй от Ванды.

— Шо за хрен, Женевьева! Почему ты не сказала, что в тридцать седьмом прожгли матрас, а? Теперь они уже уехали, и нам придется расплачиваться. И ты не положила мыло в тридцать восьмом. Сколько раз тебе говорить? — Ну прямо как главная ведьма из книги, которую Айзек читал нам с Фой перед сном. В любой другой день каждое ее слово обжигало бы меня как кислота, но сегодня мне все равно. У меня есть Кевден. Я — пуленепробиваемая.

Она кричит прямо мне в лицо, а я вспоминаю тело Кейдена на фотографиях из «Ватсапа» и думаю о том, как он спит: на спине или свернувшись калачиком, как я? А может, он спит голышом? Я хихикаю.

— Ты шо, смеешься надо мной, сучка? рычит Ванда.

— И не думаю, отвечаю я, запихивая простыни из тридцать четвертого номера в мешок.

— Только попробуй посмеяться надо мной! Полетишь кубарем вон с той лестницы.

— Да не смеюсь я над тобой, Ванда. Просто мне сегодня весело, вот и все.