Алиби от Мари Саверни

— Сидел в этом вот кресле, — кивнул хозяин кабинета в сторону окна. — Перед этим, правда, выкурил в ближней беседке, на свежем, так сказать, воздухе, сигару под чашечку кофе. Потом тут, у раскрытого окна коротал время с Диккенсом в руках. Немножко вздремнул. По обыкновению. Кто-то любит засыпать под негромкую любимую музыку, кто-то в тишине, а я — под Диккенса. Я обожаю его неторопливое, обстоятельное повествование. Иногда, правда, впадаю от него в сладкую дрему, — виновато улыбнулся Яворский. — Но виной тому не этот, как многие считают, скучный писатель, а, скорее, мой почтенный возраст. Так что «Крошка Доррит», поверьте, вне подозрений.

— А кто еще был в доме или вообще на вашей территории?

— В это время? Никто. Алевтина обычно после обеда уходит, чтобы явиться незадолго перед ужином — живет в Красном Яру, это село в трех километрах отсюда, Тихон Петрович, садовник, с утра отпросился в Киев — внука навестить. Извините, но я устал. Затылок ломит, прямо-таки раскалывается. Если вам нужно осмотреть что в доме, то пожалуйста. А мне без лекарства, кажется, не обойтись. Давление вообще-то в норме, но сегодня такой день…

Перед тем, как покинуть кабинет-библиотеку, Губенко подошел к окну — палисад с цветами, далее тротуар и асфальтированная лента единственной улицы поселка, делящая его на две нарядные половины с роскошными особняками и виллами, где обитают отечественные небожители…

* * *

— Как думаешь, могла все-таки девчонка влюбиться в этого старикана? — спросил Феликс, едва они оказались за красивой, из кованого металла калиткой.

— Кто его знает, — уклончиво ответил Глеб — Чужая душа потемки. Может — да, а может, и нет.

— Вот так ты всегда, — укорил друга Феликс. — Даешь какие-то половинчатые ответы. Что с тебя взять — натуральнейшая Рыба. Самый таинственный и загадочный знак Зодиака!

— Прекрати, Феликс, — поморщился Глеб. — Я говорю «да», если на все сто уверен в своей правоте. Ладно, ближе к делу. Ты «отработаешь» детей Яворского…

— Даже выпишешь мне командировку на берега туманного Альбиона? Имею в виду — к старшенькой дочери миллионера? — деланно изумился Губин.

— Обойдешься, — улыбнулся Губенко. — Когда окончишь курсы по ускоренному изучению английского — тогда, пожалуйста. Значит, ты берешь на себя деток, а я поспрашиваю в модном агентстве и здесь, в поселке. Поезжай в город прямо сейчас. Машину за мной пришлешь часам к девяти.

— Так точно, господин майор, — шутовски отрапортовал Губин. — Желаю удачи!

Они оба, кстати, были майорами, и звездочки на погоны им падали одновременно — день в день. В отделе любили говорить, что если, например, Губенко станет генералом, то автоматически и Губин.

Перед тем, как приступить к опросу возможных свидетелей, Глеб решил пройтись по элитному поселку. Тишь да благодать были разлиты в самом, кажется, воздухе этого райского местечка, где один дом был краше другого — архитекторов толстосумы, конечно, привлекали самых лучших. Все блистало, сверкало, переливалось и тешило глаз, а то, что происходило внутри усадеб, если вообще происходило, — ни музыки, ни криков, ни, упаси Боже, словесных перепалок, было сокрыто от постороннего глаза за добротными, по большей части из красного, желтого или розового кирпича заборами. Пройдя улицей до конца и возвращаясь обратно, Губенко подумал, что теперь понимает, отчего Яворский любит сиживать с книгой в руках у окна кабинета-библиотеки, которое смотрит на улицу — ни шум, ни людское мельтешение его не отвлекают. Во время прогулки Глебу не встретилась ни одна въехавшая в Сосновку или отъехавшая отсюда автомашина. Ясно, почему: посторонним транспортным средствам въезд сюда запрещен, за этим строго следит охранник при шлагбауме. Ну, а дорогущие иномарки дожидаются хозяев где-то в Киеве, чтобы вечером привезти их домой.

«Хорошо тут жить, — подумал Глеб. — А охранник, который поднимает и опускает шлагбаум, напоминает мне апостола Петра у врат рая. Только в раю, если не ошибаюсь, никого не убивают».

В доме справа от жилища Яворского, если стоять к нему лицом, сейчас явно никого не было, поэтому Глеб решил попытать счастья в доме слева. Здесь повезло. Наверное, переданный видеокамерами слежения фейс Глеба не внушал доверия, потому что голос, принадлежащий, без сомнения, пожилой женщине, поинтересовался:

— Кто вы? Что вам надо?

— Майор милиции Губенко. Хочу с вами побеседовать. Это недолго.

— По поводу убийства?

— Да.

Во дворе или в доме помолчали, потом в приказном порядке последовало:

— Покажите удостоверение.

Резонная, если учитывать, что он в штатском, просьба.