Алиенист

— Я не мог так рисковать! — едва не крикнул Крайцлер, целеустремленно шагая к востоку. — Все они работают на Рузвельта, все они обязаны своими должностями только ему. Я не мог полагаться на то, что они ему не доложат о моих планах. Я даже вам не мог всего рассказать, ибо вы поклялись держать Теодора в курсе дела, — а вы человек слова, Джон.

Должен признать, все это слегка охладило мой пыл, но едва нагнав его, я понесся рядом, выспрашивая и допытываясь:

— Но что именно вы задумали? И, черт возьми, сколько вы это все планируете?

— С того самого утра, после того, как убили Мэри Палмер, — ответил он. Лишь тень прежней горечи скользнула по его лицу. Мы вновь остановились на перекрестке, теперь уже — Шестой авеню. Крайцлер обернулся ко мне; его антрацитовые глаза горели холодным пламенем. — Мой первоначальный отказ от расследования был чисто эмоциональной реакцией, и я бы его со временем пересмотрел. Но тем утром я кое-что понял: поскольку именно я стал главной мишенью для наших противников, мой уход может предоставить вам свободу действий.

Я помедлил, взвешивая это.

— А ведь так и было, — изрек я спустя несколько секунд. — Мы больше не видели ни одного человека Бёрнса.

— Зато я видел, — ответил Крайцлер. — И по сей день их наблюдаю. Я с немалым наслаждением гонял их по всему городу. Вообще-то глупость, конечно, но я не прекращал, веря, что вы, объединив свои способности с тем, что узнали, пока я был с вами, отыщете улики, по которым сможете предсказать следующий ход Бичема. — Мы начали переходить дорогу, и Крайцлер принялся загибать пальцы на правой руке, перечисляя доводы: — Я сделал те же выводы, что и вы — 21 июня, день Иоанна Крестителя. На вашу долю осталось вычислить жертву и место преступления. Я возлагал большие надежды на вашего юного друга Джозефа и рассчитывал, что он поможет нам с первым вопросом…

— И он почти оправдал их, — угрюмо отозвался я, ощущая, как сердце сжимается от привычных боли и раскаяния. — Это он подал нам идею, кем следующая жертва не может являться. Мы знали, что это будет кто-то из мальчиков, работающих на улице, а не в домах терпимости.

— Правильно, — ответил «Пасло, когда мы достигли восточной стороны авеню. — Мальчик сослужил нам неоценимую службу, и его смерть — это просто трагедия. — Он виновато втянул воздух. — Случаются такие минуты, когда все в этом деле, всё и вся, что соприкасается с жизнью Джона Бичема, кажется, обречено на трагический конец… — Но его решимость вдруг вернулась к нему стократно. — В любом случае, — продолжал Ласло, — то, что Джозеф сообщил вам насчет «замка», из которого будущая жертва сможет видеть весь город, стало бесценной информацией — в сочетании с тем, что вы обнаружили в квартире Бичема. Кстати, вы безукоризненно проделали эту работу, Джон. Когда нашли его дом, то есть.

В ответ я лишь кивнул, невольно улыбнувшись, и решил, что больше не стану и пытаться выяснять планы Крайцлера на сегодняшнюю ночь. Если такая поспешная уступка с моей стороны может показаться странной, следует учесть, сколько недель я провел, не полагаясь на поддержку и дружбу Ласло, когда они мне были так нужны. Потому снова шагать с ним бок о бок, слышать, как он точно и уверенно препарирует дело, но превыше прочего — знать, что Сара, братья Айзексоны и я, равно как и все наше следствие не выходили у него из головы все время, проведенное нами порознь, — все это наполняло меня радостью и облегчением. Я знал, что сейчас он работает несколько наперекор всему нашему отряду, и дикий энтузиазм, пылавший в его глазах, возможно, содержал в себе что-то непредсказуемое и неподконтрольное; но все эти опасения мало что значили для меня, пока мы шагали по 39-й улице. Мы были на верном пути, уж в этом-то я был уверен, и мое собственное возбуждение вскоре преткнулось о настойчивый голосок благоразумия, зазвучавший в голове: нас всего двое, но мы собираемся выполнить задачу, предназначенную для десятков. Я заговорщически посмотрел на Крайцлера.

— Когда Рузвельт обнаружит, что мы ушли из оперы, — сказал я, — он перевернет город вверх дном, пытаясь разыскать нас.

Ласло пожал плечами:

— Будет куда лучше, если он применит мозги. У него на руках все ключи, указывающие на наше местонахождение.

— Ключи? Вы имеете в виду улики из квартиры Бичема? — Я снова оказался в тупике. — Но ведь именно эти находки и привели нас к башне Хай-Бридж. И замок Джозефа на это указывал…

— Нет, Джон, — ответил Крайцлер, вновь замахав руками. — Лишь часть того, что вы нашли на Бакстер-стрит, привела вас к такому выводу. Подумайте еще. Что еще он оставил?

Я задумался.

— Коллекцию глаз… схему… и шкатулку с дагерротипом.

— Верно. Теперь подумайте о сознательных или бессознательных мотивах, вынудивших его оставить именно эти вещи. Глаза безошибочно показывают на то, что перед вами нужный человек. Схема дает общее представление о месте, где будет нанесен следующий удар. И шкатулка…

— Шкатулка говорит нам то же самое, — поспешно воскликнул я. — Дагерротип дает нам понять, что мы нашли Яфета Дьюри.