Алийское зеркало

— Да, и костер не нужен, — невольно улыбнулась я, — когда она живая и светится.

— Жаль, не греет.

— Неужели? — удивилась я, протянув руку к ящерке. Помнила же, какой та была горячей! Но нет, прежний жар не ощущался. — Ну ничего. Не замерзнем.

Ирранкэ молча кивнул, и мы принялись устраиваться на ночлег. Нужно было поспать хотя бы пару часов, иначе мы и впрямь никуда не дойдем…

Глава 24

Сквозь сон я почувствовала, как что-то тычется мне в бок, и по привычке сказала «Ири, прекрати вертеться!», а потом только очнулась, услышав такое же привычное:

— Ну еще минуточку, мам…

На мгновение я, кажется, перестала дышать, опасаясь спугнуть видение — такие приходят на грани сна и яви, их легко перепутать с реальностью, — но оно снова ощутимо двинуло меня коленом в бок и пробормотало:

— Опять чуть не придушили…

Вот тут уж я села, чуть не стукнувшись головой о каменный выступ, и неверяще уставилась на Ири, которая уютно свернулась клубком между мною и Ирранкэ. Тот, совсем как тогда, на чердаке, спал беспробудным сном и только бессознательно пытался прижать меня к себе, не чувствуя живой преграды. Преграда же отвоевывала себе место, брыкаясь по привычке.

— Снаружи еще темно, — сообщила Ири, приоткрыв один глаз, и покрепче обняла меня, — так что спи, мам. До утра далеко…

Тут она зевнула и засопела: вот чему я всегда завидовала, так это способности дочери моментально засыпать. Иногда от усталости кажется, что сейчас ляжешь и провалишься в сон без сновидений, но не тут-то было: станешь ворочаться, а если и задремлешь, приснится какая-нибудь пакость. С Ири подобного не бывало: набегается за день так, что едва на ногах стоит, поест, умоется, потом рухнет в постель, и все — уже спит, не добудишься. И не в молодости дело: я хорошо помнила себя в ее возрасте, у меня так не выходило ни тогда, ни теперь.

«Настоящая или нет?» — только и смогла я подумать. Вдруг… вдруг это тоже обманка, призрак? Вроде бы родинка на месте, на виске возле уха, и запах правильный — первый снег и ландыш… ну и прочие дорожные ароматы. И все же…

Я протянула руку и потрясла Ирранкэ за плечо. Как же, разбудишь его!

Выручила, как ни странно, ящерка: скользнув по моему рукаву, она сунулась к лицу Ирранкэ и цапнула его за ухо. По себе знаю — это очень и очень чувствительно, пускай даже она кусала не до крови! Помогло и на этот раз: Ирранкэ вздрогнул и очнулся, встретился со мной взглядом и нахмурился, мол, в чем дело? Потом глянул ниже и замер.

— Но как?.. — еле слышно выговорил он, а я только пожала плечами и прошептала:

— Ты тоже ее видишь? Такую, как надо, настоящую?

— Я даже ее котомку вижу, вон она, у тебя за спиной. И еще, — Ирранкэ притронулся к своей руке, той, что с замысловатым рисунком, — чувствую. Я ведь говорил, ключ я не ощущаю, а вот родную кровь, хоть и слабо, но…

— Ну чего вы не спите и мне не даете? — недовольно спросила Ири, села, чуть не выбив мне макушкой зубы, и потянулась. — Ночь же еще!

— Уже светает, — ответил Ирранкэ, глянув наружу.

— Это не рассвет, это зарницы, — со знанием дела ответила Ири. — Такое даже зимой бывает, правда-правда, когда гроза сухая!

— Да, говорят, это королева Зимы гневается… — прошептала я, — свои зеркала бьет, оттуда и вспышки…

— Немудрено ей разгневаться, — мрачно произнес Ирранкэ и тоже потянулся, совершенно таким же движением, как Ири.

— С чего бы?

— Если мы уже во владениях феи, то королева нас не видит, — был ответ. — И не знает, выполнено ли обещание. А нрав у нее…

— Да уж, — содрогнулась я, признав, что он прав.

Если бы Зимняя владычица могла попасть в эту долину, то тут все было бы выморожено до голого камня, а раз она до сих пор этого не сделала, выходит, что-то ее останавливает. Но… ведь здесь и так все в снегу! Или это тоже морок?

— Нет. Просто фея сильно ослаблена, — сказал Ирранкэ, выслушав меня, — и понемногу уступает границы. Здесь ее власть пока держится, но… Прежде здесь наступала осень, но настоящей зимы не бывало, день-два, несколько снежинок — и вновь весна. Во всяком случае, так говорила мне фея.

— Так, может, просто подождать? И зима все-таки придет? Этот снег намело бураном через горы, и он уже не тает, верно?

— Зима же на переломе и сама начинает слабеть. Ей не хватит времени до весны, чтобы занять всю эту долину. А проникнуть в чертоги феи она и вовсе не может.

— А к следующей зиме фея наберется сил, — вставила Ири, беспечно грызя сухарь. — И опять все начинай сначала!

— Именно так, — согласился он. — Но это только догадки. Лучше скажи, как ты здесь оказалась?

— Пришла, — пожала она плечами. — А еще что-нибудь осталось поесть?

— Ясно, что не прилетела, — я подсунула ей свою долю, — но как ты нас нашла?

— Ну мам… Я же говорила, что этот ключ звучит так, что его за месяц пути слышно! Правда, я не сразу поняла, откуда он поет, тут эхо такое, что в ушах звенит, — пояснила она, прожевав. — А потом — раз! И стало ясно, где ты. Я туда и пошла, чего на месте сидеть? Сами вы б меня еще долго искали, вы же так не умеете!

— Темень же…