Алина

Я замер на месте. В тишине звонко щелкали Мишанины семечки. Он не сводил с меня сверлящего взгляда. Прошло несколько минут. Я ждал, что еще он скажет, а он все смотрел и смотрел, и наконец ухмыльнулся:

– Ха! Нет, ну кто в это поверит? Это ж как надо в людях не разбираться, чтобы в это поверить! Я что, не вижу, что ли, как ты по Алинке сохнешь? Да и вообще, если бы ты хотел за ней приударить, я бы это с первой секунды просек. Но она же меня за дурака держит! Она же думает, я с головой не дружу, вот и выдумывает всякую чушь, чтобы меня позлить. И чтобы поссорить меня с моими друзьями.

Он присел на кровать, и его лысая голова оказалась прямо передо мной.

– Я, знаешь, что думаю, Лех? – он поймал мои глаза и посмотрел в них так пронзительно, что у меня волосы на затылке зашевелились. Я все еще не понимал, говорит ли он серьезно или все это только прелюдия к главному разговору.

Он отсыпал себе новую порцию семечек и встал.

– Я думаю, она все выдумала, чтобы следы замести. Точно тебе говорю! Я-то сразу понял. Я ж ее как свои пять пальцев знаю! Хочешь, я скажу тебе, как она рассуждала? Она рассуждала так: сейчас я этих двух петухов натравлю друг на друга, и пока они будут разбираться, я втихаря свои дела поделаю. А что? Отличный план! Как, по-твоему?

Я посмотрел на него с недоверием. Глаза у Мишани блеснули, и он с азартом стал объяснять:

– Это называется перевести стрелки. Понимаешь, да? Она узнала, что я на ее хахаля нацелился, и решила на тебя все повернуть. Пусть, мол, Мишаня пока этим займется, а моего оставит в покое. Нет, ну ты представь, дело-то не шуточное. Ты – почти уже наш зять, можно сказать, свататься едешь, и тут вдруг такое! Я бы, сам понимаешь, этого не потерпел. Алинка бы тоже здорово расстроилась. Тут, видишь, одним махом и меня можно отвлечь, и Алинку подключить. И даже тещу! Анфиса Александровна, кстати, очень тобой недовольна.

– Кто? – прошептал я.

– Анфисочка Александровна! – он хлопнул меня по плечу. – Леха, это имя надо заучить как отче наш. Это наша с тобой теща. Рекомендую не испытывать больше ее терпения и начинать знакомство с ней как-то по-другому. Меня, конечно, тебе уже не обогнать, я всегда у нее в любимчиках буду, но ты неглупый мужик, глядишь, тоже что-нибудь сочинишь, чтобы тещу очаровать.

Он пробыл у меня до десяти. Как это всегда с ним случалось, он быстро забыл о моих проблемах и перешел на то, что интересовало его самого. Стал снова говорить о работе и попытался назначить мне встречу в Москве, потом рассказал о том, что еще ему стало известно о Лии и ее любовнике, впрочем, тут не было ничего нового, как и раньше, его он ругал, на чем свет стоит, ее грозился наказать, а меня спрашивал:

– Лех, ну скажи мне как мужик мужику…

При этом вид у него был такой, будто он был здесь ради меня, время от времени он трепал меня по плечу и ободрительно произносил:

– Ничего, Леха! Прорвемся! Не из таких окопов живыми выходили! Нас так просто, голыми руками, не возьмешь!

А когда в один из таких моментов я поблагодарил его за помощь и предложил не терять больше времени и отправляться домой, он с серьезным лицом возразил мне:

– Ты что, как я тебя оставлю? – и снова принялся за свое.

Я еле его выпроводил. А утром я уехал в Марбелью.