Алина, или Частная хроника 1836 года (СИ)

«Через неделю мы снова поехали к Барятинским. На сей раз барона там не было.

Тетушка разговорилась с княгиней. Мэри же было велено развлекать меня.

Она достала с этажерки большой альбом в зеленом сафьяне, с золотым обрезом. После моего первого бала я также смогу завести такой вот альбом. Мои гости будут писать и рисовать в него. Ах, это так интересно! У Мэри уже большая коллекция. Старый поэт Жуковский очень тонко изобразил там средневековый замок. Князь Вяземский написал мадригал: «Наша Мэри — просто пэри» и подписал: «страждущий мусульман». А на отдельной странице булавкой в виде стрелы приколота записка Байрона к какой-то даме.

Сперва княжна была настороженно холодна Но я разговорила ее вопросами, которые льстили владелице этих сокровищ. Я, кажется, снова была остра. Какой-то бесенок шептал мне: «Сломи ее, понравься ей!». Мне и в самом деле страшно хотелось понравиться этой гордячке. Отчего? Душа будто чувствовала близость чего-то. Впрочем, чего? Я не знаю…

Мне хватило ума посмеяться над шаржем, изображавшим месье д'Антеса с длиннейшим носом и усами, точно у крысы.

— Вот мужчина, которым я никогда бы не увлеклась! — заметила я.

— В самом деле? — княжна, похоже, обиделась и отодвинула от меня альбом.

— Конечно! Он слишком хорош для мужчины. Он любит себя, наверно, больше всего на свете.

— Вы мало знаете барона… Но он вам хотя бы нравится?

— Зачем? Я думаю, нужно увлечься лишь тем, в чувствах кого можешь быть уверена. Месье д'Антес слишком блестящ для меня.

— Вы скромнее, чем это нужно для счастья, — заметила Мэри, но голос ее стал теперь куда как теплее.

— Мне кажется, каждый молодой человек способен забыть себя, — настойчиво продолжила Мэри. — Забыть себя или хотя бы увлечься сильно, — а там… Там все решит случай, судьба; наконец, привычка.

— Вы не мечтательны, — заметила я.

— Вы также трезвы ужасно! — возразила княжна. Мы пристально посмотрели в глаза друг другу и рассмеялись.

Проболтали мы затем часа полтора. Теперь, когда все предубеждения ее рассеялись, Мэри была добра, беззаботна. Я поняла: ей приятно умно болтать, — ведь это так редко нам выпадает.

— Жаль, — сказала она на прощание. — Что мы можем видеться, только когда старшие этого захотят. Но давайте договоримся: мы будем писать друг другу?

— Конечно, Мэри!

И хотя тетушка — вовсе не близкая подруга княгини и являться к ним в дом часто нам неуместно, — к счастью, недавно завелась у нас городская почта. Отправленное утром письмо ввечеру непременно будет у адресата. Право, нас с Мэри ждет целый роман в письмах. Ну не смешно ль? А впрочем, очень ведь мило…»