Алиса

Во рту постоянно копится слюна. Причём с невероятной скоростью. Нормально сглотнуть мне не удаётся, поэтому Карим почти без передышки работает слюноотсосом. Кажется, что я не закрывала рот уже как минимум час: мышцы сводит. Как я выгляжу со стороны? Как меня видит доктор? Стараюсь не думать об этом. Но всё же отогнать эти мысли окончательно мне не удаётся, и я периодически ёжусь в кресле, чем, кажется, привлекаю внимание доктора.

Мне всё ещё холодно, и в горле снова начинает першить, а так как сглотнуть я не могу, меня пробирает кашель. Я издаю гортанный звук в надежде прочистить горло, но становится только хуже. Мне нельзя кашлять, я не могу закрыть рот, доктор почти закончил клеить «камешки» на мои зубы, и я не хочу пустить всё насмарку. Каждая секунда кажется вечностью, по моему горлу будто пёрышком водят, я начинаю задыхаться, и из глаз моих катятся слёзы.

Доктор полностью погружён в работу, он словно и не замечает, что я готова разорваться от сдерживаемого кашля. А вот Карим, кажется, готов сам заплакать, глядя на меня. В его взгляде столько сочувствия, он берёт салфетку и подаёт мне, чтобы я могла вытереть скатившуюся слезу и предотвратить появление новой.

– Осталось совсем чуть-чуть, – едва шепчет он. Доктор, кажется, и этого не заметил. Я медленно моргаю один раз, вместо одобрительного кивка в ответ на подбадривание ассистента, и мне хочется улыбнуться: так сочувственно и так мило он выглядит.

Похоже, всё готово (по крайней мере, основная работа на сегодня закончена). Мне нужно ещё немного посидеть с открытым ртом. Максим Алексеевич держит указательный палец у меня во рту, чтобы я случайно не закрыла рот до конца.

Он снова отдаёт приказ Кариму, на который тот, как обычно, резво отзывается, отворачивается и начинает чем-то шуршать. Как только глаза Карима устремляются в противоположную от нас с доктором сторону, Максим Алексеевич, всё ещё держа указательный палец у меня во рту, начинает водить своим большим пальцем по моей верхней губе. Кажется, сердце моё перестаёт биться. Что он делает? Так надо? Это часть работы? Он продолжает медленно, едва касаясь, водить подушечкой пальца от одного уголка моего рта к другому по мягкой, немного покусанной, верхней губе. А затем обратно. Я бросаю взгляд в сторону Карима в надежде, что тот сейчас развернётся, иначе я просто сгорю (от непонятных мне чувств) в этом кресле. И он разворачивается. Доктор всё так же медленно, как ни в чём не бывало, убирает руку от моего рта.

Не знаю, видно ли это со стороны, но внутри мои щёки, словно сардельки на раскалённой сковороде. Доктор устанавливает железную проволоку на мои верхние зубы, затем отстраняется и говорит:

– Ну вот и всё. Остались только резиночки. Какого цвета хочешь? – он машет рукой, и Карим сразу его понимает, достаёт картонную упаковку, открывает и вынимает содержимое: разноцветные резиночки. Он держит их в одной руке, расправив как веер, и протягивает мне.

– Какие хочешь? – вторит он доктору.

Я беззвучно пожимаю плечами, из моей головы никак не выходят недавние прикосновения доктора, губы, кажется, раздулись и горят. Максим Алексеевич повторяет свой вопрос, перенимает резиночки из рук ассистента и вертит ими перед моими глазами, затем снова задаёт свой вопрос и, так и не дождавшись моего ответа, выбирает синие.

3

Домой я возвращаюсь в приподнятом настроении. Я не понимаю, что происходит, и что я чувствую, но так хорошо мне давно не было… Мысли путаются у меня в голове от поведения моего доктора. Думаю, может, всё это мне только кажется, может, я просто размечталась. Но перед тем, как я вышла из клиники и сказала доктору «до свидания», он послал мне воздушный поцелуй, который ещё больше меня смутил и запутал. Однако я не могу отрицать тот факт, что мне чертовски приятно вспоминать об этом и снова и снова прокручивать это в голове.

4

Я бы хотела свободно с ним разговаривать. Правда. Но, как только я его вижу, внутри меня будто срабатывает выключатель, и я не только не могу говорить, но и думать, становлюсь ещё более неуклюжей, чем обычно. Может, я могла бы побороть себя, если бы знала его чуть ближе…

5

Целую минуту, а может, и две мы смотрим друг на друга. Макс слегка щурится и улыбается одним уголком рта, отчего тело моё тут же покрывается мурашками и начинает дрожать. Он сидит на своём рабочем стуле свободно, положив руки на бёдра, слегка раздвигает их, не отводя от меня своих глаз. Сильные вибрации охватывают низ моего живота и спускаются ниже, пульсируя ещё сильнее. Я, не в силах больше терпеть это расстояние, бросаюсь с кресла пациента на его большие сильные бёдра, обхватываю его руками и ногами, но не позволяю себе (и ему) касаться губами.

Чувствую его горячее дыхание на моих дрожащих губах. Так близко. Я смотрю ему в глаза, и только кончики наших носов соприкасаются друг с другом. Доктор… Мой доктор слегка подаётся вперёд, и я закидываю голову, в которой уже бушует ураган непонятных, несвязных, запутанных мыслей.