Алиса Длинные Ноги

Много мы понимали, но вознеслись на крепостью, рыдали в воздухе, потрясали невостребованными прелестями – мясо мы, а не плоть!

Наша звеньевая, фельдлейтенант Анжелика — белокурая красавица, волосы в полёте белым облаком сияют – реяла над птеродактилями, спокойная, умопомрачительно красивая в своей недоступности – так недоступен для лисы зеленый виноград на псарне.

Вопреки ожиданиям, опустилась Анжелика не в мягкие руки барона, не на ложе, усыпанное лепестками роз, а села с размаха на кол – кто его поставил, какой вурдалак просмотрел осиновый кол?

Печально взирали на нас умирающие очи Анжелики, напоминали о бессмысленности ложных поисков, о закономерности, которая по воле Судьбы каждый полёт пугает колом между ягодиц!»

Воительница закончила рассказ, ударила папеньку палкой между глаз – потешно, искры полетели, подожгли сено-солому для новобранцев, праздничный салют улыбками оголенных девушек осветил место для прыжков!

Мы ушли, Правду и Истину я не увидела, но с тех пор не приставала к тятеньке и маменьке с ненужными расспросами о цели жизни, о какашках барсуков – пустое всё, для вращения Вселенной неважное, слабосильное, огурец в бочке нужнее, чем поиск Истины! – Карла замолчала, указала пальцем на корчму – пришли, достигли дорожной цели – так певица утешается с хрипящим воеводой.

— ФИ! Гнусное место, и лица – неприятные, батрацкие, с налетом безысходности и чванливости, будто не лица, а – реки с дурной водой! – графиня Алиса Антоновна прошептала отрывисто, надула миленькие — сюсю — щечки, покраснела, зажала носик, рассматривала посетителей трактира – бородатые мужики, купцы, воины, тёмные игроки в кости, два колдуна, – все разных видов: орки, гоблины, люди, гномы и даже парочка монополых борцов в розовых панталонах. — Разглядывают меня с неприкрытой завистью – никогда не видели морально устойчивую институтку; обучу грамоте их жен, пусть умнеют, почувствуют разницу между плезирами и вонью – ах! дурное слово — капусты!

Наставница! Прикажите, чтобы нам предоставили лучший номер с тремя комнатами – с белой джакузи, тёплой водой – непременно чистой, родниковой, лепестками роз, ароматическими свечами, занавесочки – обязательно, чтобы беленькие, кружевные, будто снежинки!

Разумеется – гардероб – ленточки затейливые, платья – бальные, гимназические, для выезда, для прогулок у моря, для игры в мяч, для чтения на скамейке в саду, для торжественных приёмов у Короля; панталончики с кружавчиками, корсеты — китовый ус, или ребра мамонта, лифы атласные скромные, но и без простонародной грубости!

Сегодня пятница, пусть подадут мне на серебряном блюде осетра с икрой, куропатку и апельсин – око богатыря! – графиня Алиса Антоновна распахнула озера очей. — Наставница, фон Карла!

Почему неграмотные глядят на меня, будто на книгу в золотом переплёте?

Я – обыкновенная скромная институтка, морально устойчивая, целомудренная – чудо, повседневно; нет во мне тайны, истории с поджиганием факелов на праздник ведьм!

АХ, дуэнья! Ведите меня в мои покои! Ведите, настороженная!

— ХМ! Алиса Длинные Ноги! – фон Карла поправила пенсне-с, прочистила горло мощным рыком светской львицы. – Покои, наряды, яства, которые вы изволили заказать — не предусмотрены в трактирах для извозчиков и их бородатых друзей из армии тьмы.

Денег у меня нет – куры железные по дороге склевали, а у вас, судя по вашему наряду — ослепительной наготе, тоже нет за самую простую комнату и кусок хлеба — позор на наши сердца золотые!

Я могу наколдовать три гусиных пера – с детства удивлялась – к чему мне это странное, словно нос колдуна, волшебство!

Без серебра и золота нас не обслужат, не окажут почести, не предложат жить в счастье и радости, наслаждаться пением соловьёв, даже грамматику Магницкого и иное назидательное чтение не подложат под голову вместо подушки.

— АХ! Наставница, устами вашими лукавый двигает, потому что – ложь! – графиня Алиса Антоновна засмеялась, рассыпала колокольчики по смраду трактира. – Порядочная благородная девица не нуждается в деньгах; да, мы, институтки, в кондитерских платим за пирожные, за кофе, но не сейчас, не в этом Мире, где я – дороже золота, каждое моё слово – бриллиант, а взгляд – яхонт!

За честь сочтут, да, поклонятся, сами принесут и попросят принять золото, пищу и кров, а мы — пожеманимся для вида, не пристало романтической девушке сразу за золото хвататься, как за шею гадюки в болоте.

В Большом Театре — Большой, не потому что огромных размеров, а оттого, что цены на билеты заоблачные – сейчас в силе прима-балерина княгиня Ольшанская Вера Павловна — шмель на веточке розы!

Поклонники восторгаются, называют её величайшей балериной глухих времен и народов.

Я не отметила в ней особого дара, и красоты Райской – по моему девичьему скромному мнению – нет; я намного краше и ногу выше головы поднимаю с особым изяществом, дар у меня ногу поднимать плавно, добродушно, с решимостью гренадёра возле пушки! ОХ! нескромно!

Княгиня Вера Павловна после балета из будуара выходит задумчивая, погружена в назидательное – за что ей хвала и глаза кашалота в подарок!