–
Ковыль замолк. Детям стало не по себе, они поежилась.
– Наверное я сижу на братской могиле, – согласилась с травищею Диана. – Так холодно под попой!
– Дурная ты кошка! – пожурил её Тимофей. – Это не настоящее Куликово поле, а его отражение, что ли…
– Муляж, – сообразила Алиса. – Короче, я поняла, это сказочное Куликово поле. Пошли отсюда, а то оно нам зубы заговорит, и мы уснем мёртвым сном!
Девушка вспомнила сон-траву из своего первого путешествия, и её аж всю передернуло.
– Прострел семейства Лютиковых, – напомнил ворон. – Не, ковыль не такой. Ковыль если и убаюкает, то вовремя и разбудит. А ежели опасность впереди, то так гудеть начнёт!
– Похоже, нас уже убаюкали, – сделала вывод Диана. – Вот где Полуверица, где?
Девчоки высунулись из травы и осмотрели всё вокруг. А нежити и вправду след простыл!
– Не трынди, – одернул её чернокрылый диверсант. – Так надо. Пущай она одна к злым бабам в ворота ломится, а мы поищем наш прошлый лисий лаз. Или вы хотите пасть от стрел каленых?
– Нет, – замотали головами лазутчицы.
– Тогда слушай мою команду, бригада, – махнул крылом ворон. – Ложись! Ползком до цели марш.
Ползти на этот раз было весело, ковыль рассказал людям и летяге очень много интересного про подвиг Дмитрия Донского:
Ковыль всё шуршал и шуршал, говорил и говорил. И договорился он до того, что наши мадмуазели уснули, захрапели самым настоящим богатырским сном. Вместе с ними отключился и их командир Тимофей.
– Хр-хр-хр-хр… – сопели девичьи ноздри и чёрный крючковатый клюв героя контрразведки.
– Хр-хр-хр-хр! – шумел ковыль громче обычного и абсолютно предательски по отношению к трём спящим недорослям, всё звал, звал и звал кого-то.
– Это что за комарики тут пригорюнились? – вострое копьё потрогало неподвижные спины девушек.
Те не просыпались. И поляница удалая Настасья Микулишна шумно слезла с коня богатырского, наклонилась, перевернула тела лицами вверх, рассмотрела их, и не признав в них ни друзей, ни врагов, взгромоздила дитяток на седло, а сама взяла коня за уздечку и потянула вороного по направлению к своему родному дому – на заставушку неприветливую. А на птицу чёрную полудохлую баба русская ни одним глазочком не взглянула даже. Так и остался наш Тимошенька валяться в мураве Баюн-траве, песни дивные вполуха слушая:
Спи-поспи, мой ворон,
один ты в поле воин,
один ты в поле лучник,
моей беды разлучник,
баю-бай, засыпай,
баю-бай, придёт Мамай,
а ты ворон не грусти,
крепко спи, спи, спи.