Алиса Коонен: «Моя стихия – большие внутренние волненья». Дневники. 1904–1950

Алиса Коонен: «Моя стихия – большие внутренние волненья». Дневники. 1904–1950

Хроника судьбы

За свой первый дневник Алиса Георгиевна Коонен (5 (17) октября 18871– 20 августа 1974) взялась еще в детском возрасте. «Жизнь – юдоль страданий», – услышала она в ту пору от няни. «Мне очень понравилось загадочное слово „юдоль“, и, когда в одиннадцать лет я начала вести дневник, слова няни я взяла эпиграфом к моей первой записи. Начиналась эта запись словами: „Я очень хочу страдать“»2. На двенадцатилетие Алисе был подарен письменный стол, прослуживший своей хозяйке многие годы: «…в нем был один ящик, который запирался на ключ. Там хранились все мои дневники и особо важные письма»3.

В Российском государственном архиве литературы и искусства в фонде А. Г. Коонен (Ф. 2768) хранятся 42 ее дневниковые тетради (крайние даты записей – 23 августа 1904 года и 6 марта 1974 года), еще 5 тетрадей разных лет – в рукописном отделе Центральной научной библиотеки СТД РФ. Упомянутой цитаты в них нет, а значит, самая первая тетрадь дневника, о которой пишет актриса в мемуарах, отсутствует (и скорее всего, не она одна, а таких тетрадей много). До начала XXI века основной массив дневников А. Г. Коонен, сданный наследниками в РГАЛИ, был закрыт для ознакомления и публикации.

Появление данного издания, включающего в себя дневники актрисы на протяжении почти полувека (окончание гимназии, поступление в Школу МХТ, годы в Художественном театре, сезон Свободного театра К. А. Марджанова и, наконец, создание, открытие и вся история существования Камерного театра, вплоть до его уничтожения в 1949 году и смерти А. Я. Таирова в 1950-м), связано как минимум с двумя обстоятельствами. Во-первых, завершился срок запрета на публикацию, а во-вторых, дневники отличаются принципиально иной интонацией подачи фактов собственной биографии и истории театра в сравнении с той, что звучит в воспоминаниях А. Г. Коонен, вышедших уже после ее смерти, в 1975 году4 (на протяжении ряда лет, начиная с середины 1960-х, отдельные части по мере их написания появлялись на страницах журнала «Театр»5). Публикация самих дневников (фрагмент печатался в альманахе «Мнемозина: Документы и факты из истории отечественного театра XX века»6) выдающейся актрисы, музы и жены А. Я. Таирова, примы Камерного театра на протяжении всех 35 лет его существования, не только вводит в обиход новые факты, бесценные для историков, и позволяет корректировать уже признанные, но и дает чрезвычайно наглядное и красочное представление о том, как создаются мемуары, в частности мемуары актрисы.

В книгу вошли 21 дневниковая тетрадь Алисы Коонен из фонда РГАЛИ (Оп. 1. Ед. хр. 116–124 и 126–132) за период с 23 августа 1904 по 28 сентября 1950 года – с пропусками разной продолжительности – и 3 тетради из рукописного собрания ЦНБ СТД – 1906–1907, 1912 и 1912–1913 годов (последние были изданы в 2013 году отдельной книгой7). Уже публиковавшиеся дневниковые тетради из собрания ЦНБ СТД прочитаны заново, некоторые места иначе текстологически осмыслены, записи всех трех тетрадей гораздо шире откомментированы, после чего вставлены в хронологической последовательности между дневниками из собрания РГАЛИ.

Совершенно очевидно, что немалая часть дневников, которые актриса вела с удивительным постоянством, пропала, – вероятно, в силу разных соображений была уничтожена самим автором. Некоторые из дошедших до нас дневников представляют собой отдельные листы, несомненно, из толстых тетрадей, по каким-то причинам не сохранивших обложку. Впрочем, есть и уцелевшие, в том числе с тканевыми обложками, есть и обложки с узорами, некоторые тетради формата блокнота или записной книжки. Содержимое же многих тетрадей подверглось подлинному надругательству, снова, судя по всему, со стороны автора дневников, догадывавшегося, что свидетельства эти, признания, метания и раздумья рано или поздно неминуемо сделаются общественным достоянием. Свою редактуру, а точнее цензуру, Коонен осуществляла радикальными методами: сажала кляксы, вымарывала отдельные слова или целые строки, обрывала по половине листа или ликвидировала по несколько страниц, маникюрными ножницами вырезала куски, выдавливала имена ногтем. В результате от больших смысловых фрагментов текста зачастую оставались лишь обрывки, фразы порой начинаются и не заканчиваются, отдельные слова повисают в воздухе; отсутствие ряда страниц вынуждает читателя мысленно объединять записи разного времени. Все это нередко сильно затрудняет не только понимание событий, но и датировку.