Алиса Коонен: «Моя стихия – большие внутренние волненья». Дневники. 1904–1950

Прямо среди дневниковых записей или в конце тетрадей неоднократно встречаются, скажем, перечни французских слов с переводом, французские выражения, названия магазинов и кафе Парижа с комментариями, как до них добраться, календари на месяц, расписанные от руки (в иные моменты дневник используется еще и как блокнот, записная книжка), переписанные стихотворения (например, А. А. Блока «О, весна без конца и без краю…» под названием «Принимаю» и К. Д. Бальмонта «В моем саду»), перечень экспонатов Берлинского и Дрезденского музеев, хозяйственные записи и заметки, делавшиеся на репетициях или для репетиций, а в более поздние годы, например, при сборах на отдых или в санаторий. Очевидно, текущая дневниковая тетрадь неизменно находилась у А. Г. Коонен под рукой. Потому-то и кажется, что при такой привычке автора к постоянной фиксации внешней и внутренней жизни вряд ли могли случаться естественные перерывы в ведении дневника протяженностью в годы. И если потерянное иногда находится, то уничтоженного не восстановить.

* * *

Самая первая дневниковая тетрадка Алисы Коонен, открывающая книгу и относящаяся еще к гимназической эпохе (1904), поддается комментированию с огромным трудом. Целый ряд лиц, здесь упоминаемых, и часто только по имени, выявить не удалось. Среди сохранившегося отсутствует тетрадь, где могло бы быть описано поступление юной Коонен в Школу Художественного театра, как и первые впечатления от В. И. Качалова на сцене и в жизни. За гимназическими сразу следуют записи об участии А. Г. Коонен в европейских гастролях МХТ 1906 года. И все же массив дневников, относящихся к эпохе пребывания в стенах МХТ13, сохранился, по-видимому, наиболее полно, хотя и не избежал прореживания, – тем не менее объем этих записей составляет едва ли не больше половины книги, тогда как охватывают они только восемь лет, с 1906 по 1913 год.

В ранних дневниках Алисы Коонен чрезвычайно отчетлива чеховская интонация, порой слышен ритм чеховских пьес, к тому же встречается множество скрытых или закавыченных цитат из них. Чаще всего приводятся реплики из «Дяди Вани» и «Вишневого сада», про «Три сестры» же иногда кажется, что юная Алиса Коонен в этой пьесе растворена и существует в повседневной жизни, отождествляя себя с героинями, то с Ириной, то с Машей.

Записи мхатовских лет полны предчувствий и предвестий, но Алиса Коонен, еще только подступающаяся к настоящим ролям, признает и требует, как ибсеновский Бранд, или все или ничего, неоднократно акцентируя это: «Или вся жизнь разобьется, или я буду великой» (29 августа 1907 года); «Или я буду чем-то очень большим, или не сделаю ничего и тогда опущусь на самое дно жизни. С серединой я не помирюсь никогда» (26 декабря 1909 года).

Воспитанница МХТ, впитавшая его «художественное беспокойство» (выражение П. А. Маркова), вполне отдающая себе отчет в том, что именно Художественный театр и актерский и мужской идеал в лице В. И. Качалова сформировали ее («Мне противно перечитывать свои дневники за гимназические года. Сколько там пошлостей, Боже мой, Боже мой. Какое вечное огромное спасибо Вас. [В. И. Качалову] и театру! От какой ямы они меня спасли…» – 6 августа 1907 года), Алиса Коонен тем не менее довольно скоро осознает собственную иноприродность Художественному театру.