Алиса в русском зазеркалье. Последняя императрица России: взгляд из современности

КБ: С 28 февраля приближенные к царской семье потихоньку начинают покидать дворец. Уехали граф Апраксин, генерал Ресин, ушли флигель-адъютанты, слуги, офицеры. И наконец, 1 марта начали уходить солдаты и матросы. Сначала ушел батальон Гвардейского экипажа. Генерал Гротен отпустил его в село Кузьминское в казармы, но моряки ушли в Петроград. В казармы была отпущена рота Железнодорожного полка. Она тоже больше не вернулась. Игорь Зимин в книге об истории Александровского дворца пишет, что поначалу моральное разложение не затронуло царскую охрану – по-прежнему стояли посты на всех службах, на телефонной станции и ферме. Солдаты несколько дней сохраняли верность Императорскому дому. Но при этом Александровский дворец был полностью изолирован от окружающего мира. И это было тяжелее всего…

ПБ: Телефон и телеграф молчали, а газеты не приходили. Зинаида Гиппиус в дневнике того времени, который она назвала «Черные тетради», писала, что самое страшное для людей во время революции – отсутствие информации. Когда не знаешь, что происходит за стенами твоего дома, ты готов думать все что угодно.

КБ: В эти несколько дней вся Россия для семьи императора сузилась до размеров одного дворца, вся русская земля – до границ придворцового парка, а все подданные – до нескольких преданных людей.

Вечером 28 февраля Алиса связалась по телефону с дежурной сестрой своего любимого лазарета, в котором проработала сестрой милосердия последние три года войны. В своем дневнике старшая сестра Валентина Чеботарева передает этот телефонный разговор и свою реакцию на происходящие события:

”28 февраля/ 1 марта 1917 г<ода>. Сегодня звонили (из Дворца. – К. Б.) к Варваре Афанасьевне (сестра милосердия Вильчковская. – К. Б.): «Все кончено, все перешли на их сторону. Молитесь о нас, больше нам ничего не нужно. В крайности, все готово – увезти детей, хоть и больных. От них скрываем происходящее. Лежат все трое в одной комнате, в полной темноте, очень страдают, только маленькие (Мария и Анастасия. – К. Б.) всё знают». Какая трагедия! И неужели она в ней виновата? Кошмар. Наши все верят, что Государь утвердит правительство Родзянко (Временный комитет Государственной думы, образованный 27 февраля 1917 года. – К. Б.) и спасение возможно, я же полна сомнений.

ПБ: У царицы возникала мысль спасаться с детьми бегством?

КБ: Идея с побегом из Александровского дворца витала в воздухе, но все было не так просто. Во-первых, вестей от Николая так и не поступило. Во-вторых, безопасной дороги для выезда не существовало – железнодорожные пути были захвачены мятежниками. В-третьих, дети находились в самом разгаре опасной болезни. Последний аргумент оказался самым весомым, отъезд было решено отложить. Есть устойчивое мнение историков, что выезд императорской семьи в Англию в эти первые дни революции был практически решенным делом. Что они могли бы спастись. Не могу объяснить почему, но я сильно сомневаюсь в этом. А вы что думаете?

И не кажется ли вам символичным: Александровский дворец охвачен эпидемией кори, а Россия – эпидемией революции и ненависти к царю? Что-то в этом есть мистическое!

Возможность эмиграции

ПБ: Я не верю в мистику. Ее придумывают люди для того, чтобы объяснить себе реальные события, когда разум отказывается их объяснять. И еще тут срабатывает известный синдром постправды. Вот смотрите. Если бы царская семья смогла уехать в эмиграцию и не погибла бы, чего бы стоило пророчество Распутина, что все они погибнут вместе с ним? Точно так же, если бы революционные волнения были подавлены (а они могли быть подавлены, как считал Александр Керенский, «одним взводом пулеметчиков», которого не нашлось), мы бы сегодня не обсуждали какую-то эпидемию кори в Александровском дворце. Корь и корь. Заболели, выздоровели.

Более важный момент: могла ли царская семья вообще эмигрировать? Когда Николай отрекся от престола, у него была единственная просьба к Временному правительству: сохранить за его семьей «ливадийскую дачу». То есть он надеялся с женой и детьми переехать в Крым. Вместо Крыма их отправили в Тобольск. А между тем, именно из Крыма на английском линкоре «Мальборо» была эвакуирована вдовствующая императрица Мария Федоровна. Она прожила в родной Дании почти десятилетие, скончавшись в возрасте восьмидесяти лет. Из Крыма за границу смогли перебраться две ее дочери – Ольга и Ксения. Из Крыма смог эмигрировать супруг Ксении великий князь Александр Михайлович (Сандро), которого мы с вами постоянно упоминаем.